Новая весна

— Да, так мы назовем своего правителя. А его главным помощником будет Гнездо-страж. А я, — добавил Тикхарейн Туэрб, — буду вашим Гнездо-мыслителем, голосом Королевы в городе под названием Доинно. — Он рассмеялся: — При новом порядке, который вы оба поможете установить сегодня.

* * *

— Иди один, — сказал Хазефен Муери, когда они покинули церковь? — мне надо переодеться.

Чевкиджа Эйм кивнул:

— Я найду вас на трибуне.

— Да. — Наклонившись, Хазефен Муери поймал его за запястье: — одно но — несмотря на только что сказанное Тикхарейном Туэрбом, я хочу, чтобы ты понял: Нилли Аруилана должна остаться в живых.

— Но Тикхарейн Туэрб особенно желал…

— Я не отдам и когтя горинфа за то, что он особенно желал. Вся команда может быть уничтожена, я сам с радостью всажу нож. Но она будет жить. Ты понял, Чевкиджа Эйм? Если потом с ней возникнут какие-нибудь трудности, тогда ее всегда можно будет убить. Но во время кровопролития ее не должны трогать, пусть твои стражники прикроют ее. Или, клянусь Пятеркой, каждая ее царапина обойдется в пятьдесят раз дороже. Это понятно, Чевкиджа Эйм?

* * *

Фа-Кимниболу казалось, что приветствовать его возвращавшихся домой воинов вышло все население города. Прямо перед Воротами Эмакис они возвели деревянную трибуну, такую большую, что помещался весь Президиум и многие другие. Вокруг нее толпились сотни, тысячи горожан — огромная толпа, несмотря что почти все в Доинно ушли на войну.

Он потянул за руку Нилли Аруилану:

— Ты видишь на трибуне Таниану? И Стэйпа, и Чамрика Гамаделя. А вот в огромном шлеме, наверное, Пьют Кжай.

— Справа от Стэйпа стоят Симфала Хонджинда и Кэтирил. А это не Хазефен Муери? Я почти не вижу его из-за этого стражника, но эти яркие белые полосы, этот черный мех… это должен быть он.

— Так и есть. Думаю, сегодня у него мрачный вид.

— А где Болдиринфа? Ведь ее здесь нет?

— Если бы она была, мы бы заметили, но, наверное, это сложная задача — затащить ее на такую платформу.

— Если она вообще еще жива…

— Ты полагаешь…

— Она была стара. И больна.

— Молю, чтобы это было не так, — отозвался Фа-Кимнибол. Но сердце подсказывало, что Нилли Аруилана права, — в это время года уходили все старики.

Им навстречу выехала фигура — в шлеме, на благородного вида сером зенди, — неся знамя города. Спустя какое-то время Фа-Кимнибол узнал в ней юного знатного воина Пелифроука — протеже Симфала Хонджинды, — который сопровождал его во время посольской миссии к королю Саламану, что, казалось, было миллион лет назад. Он вспомнил о времени, когда Дьюманка убил и зажарил кэвианди, а Пелифроук идеалистически рассуждал о разумных существах. Избрание Пелифроука, который больше всех выступал в защиту мира, в качестве знаменосца служило добрым знаком примирения, которое должно было теперь возникнуть.

Пелифроук слез с зенди и посмотрел на него:

— Вождь шлет свои приветствия. Она уполномочила меня сопровождать вас к месту почета.

Фа-Кимнибол кивнул Нилли Аруилане, и они выбрались из кареты. Пелифроук улыбнулся и, широко раскинув руки, обнял сначала Фа-Кимнибола, затем Нилли Аруилану, официально просалютовав.

— Какой замечательный день, — пробормотал Фа-Кимнибол, следуя за Пелифроуком к трибуне.

Стражники сдерживали толпу. Повсюду развевались знамена, высоко над головой светило солнце, теплое и яркое. Когда они стали подниматься по ступеням, Нилли Аруилана взяла Фа-Кимнибола за руку; они переплели пальцы.

Там их поджидал строй стражников. Позади них в официальном порядке расположились Таниана и знать города. Время сказалось на них печальным образом: вождь посерела как зола, Стэйп выглядел усталым и древним, да и остальные поразительно постарели, — Пьют Кжай, Чамрик Гамадель, Леспар Тон. Фа-Кимни-бол не знал, как на них смотреть после долгих месяцев похода по отдаленным землям, боев и ранений.

Но вопреки всему, его настроение было приподнятым: битвы закончились, он возвращался с победой. Очень часто он чувствовал тяжесть прошлого мира, его обширность. Но теперь возникло ощущение беспредельности будущего: его нескончаемые возможности; трудности, победы, чудеса, которые еще не снились даже во времена самых великих минувших эр. Мир мог быть древним, но все равно оставался вечно новым и юным. Лучшее ждало впереди.

Он добрался до вершины трибуны и остановился, вглядываясь в лица величайших людей города.

Какой-то миг все стояли неподвижно, застыв как торжественная церемониальная живая картина. Фа-Кимнибол, не выпуская руки Нилли Аруиланы, склонил голову. Ждали ли они, что он заговорит первым? Разумеется, право на первое слово принадлежало вождю. Он продолжал молчать. Таниана держала в руках сверкавшую маску Кошмар — она явно намеревалась ее надеть. Никто не шевелился.

В конце концов Таниана заговорила немного дрогнувшим голосом:

— Боги помогли тебе благополучно вернуться домой, Фа-Кимнибол, мы ликуем вместе с тобой…

Ее речь оборвало внезапное движение: из-за ее спины вылетел Хазефен Муери и метнулся к Фа-Кимни-болу, в его поднятой руке сверкнул нож.