Новая волна

— Да-да, слушаю! — произнёс он. — Да… да… Хорошо. — Виталий повесил трубку. — Вот же чёрт! Если так и дальше пойдёт, то убийство Кеннеди тоже нам придётся расследовать!

— В чём дело, Виталик? — спросил Следаков.

— Думаю, вы слышали о Дикаре, — проговорил Шаров. — Да, о том самом, который плюётся в своих жертв отравленными колышками. Так вот, это дело переходит к нам. Говорят, распоряжение самого Самойлова.

— А с чего вдруг? — не понял Змеев. — Неужели так опасен? Мне кажется, что он-то всего двух человек порешил, чё там нервничать…

— Двух, но каких! — заметил Виталий. — Первым был Ефим Морилов. Местный олигарх. Никогда не упускал случая оказаться на экране телевизора. В местных новостях его показывали едва ли не чаще, чем рекламу. И вот такой трагический итог…

А вторым был Константин Элин, телеведущий местного канала. Телевизионщики начинают волноваться. Думают, что неуловимый Дикарь убивает только тех, кто связан с телевидением. Паника в рядах прессы может быть опасной для всех нас. Пятая власть, всё-таки…

— Третья, — поправил его Змеев. — Пресса — это третья власть. Пятой пока ещё не придумали.

— Не так уж и важно! — Шаров махнул рукой, хотя по лицу было видно, что немного обиделся. — Важно то, что местное телевидение на ушах стоит, крича, что всех бедных журналистов в скором времени укокошат. Вот и нас призвали… Что вы скажете, Фёдор Андреевич?

— Вероятно, на убийцу влияют его несбывшиеся мечты, — сказал Следаков. — Плюс гипертрофированная зависть. Скорее всего, с детства убийца желал проявления к себе внимания со стороны публики, но… Что-то пошло не так. Возможно, провал на каком-нибудь конкурсе. Вероятнее всего, его освистали. И теперь, для свершения справедливости, он убивает тех, кто, по его мнению, пользуется успехом у толпы незаслуженно. Необязательно телевизионщики. Любой человек, чьё лицо часто мелькает на публике. Таких людей довольно много, всех мы защитить не сможем.

— Так что же нам делать? — спросил Змеев. — Искать всех тех, кого в детстве на утреннике закидали тухлыми яйцами?

— Мне в голову пришла одна идея, — произнёс майор. — Сейчас видеокамеры находятся чуть ли не на каждом шагу. Предлагаю проверить, не запечатлели ли они нашего Дикаря.

— Это мысль! — сказал Артём.

— А как мы его узнаем? — спросил Шаров. — Нет, я понимаю, что он с плевательной трубочкой будет выделяться из толпы, но ведь не более чем обычный курящий человек.

— А вот это, Виталик, и есть наша основная задача…

Через несколько часов вся интересующая сыщиков видеосъёмка была предоставлена их вниманию.

— Итак, у нас есть десять запечатлённых на камеру курящих человек, — подвёл итог Следаков. — Именно в районе жертвы. Троих отбрасываем, поскольку они передвигаются. Думаю, на ходу они бы не попали так точно в шею жертвы. Ещё трое смотрят в другую сторону. Итого у нас остаётся всего четверо подозреваемых. Но делать выводы пока рановато…

— А когда их можно будет делать? — поинтересовался Змеев.

— Боюсь, как бы не слишком поздно… — печально ответил майор.

* * *

Маленький мальчик стоял за кулисами возле большой сцены. Ему было всего двенадцать лет, и сегодня ему предстоял первый выход на сцену. Он должен был прочитать стишок и откланяться. Вот и всё, что ему предстояло сделать.

Мальчик никак не мог дождаться своего выхода. Текст просто отлетал от его зубов. Ему представлялись фанфары, трубящие в его честь и аплодисменты, несмолкаемые и долгие.

И вот, наконец, его час настал.

Мальчик вышел на сцену и принялся читать свой стих. Поначалу всё шло хорошо.

Но только поначалу.

На середине мальчик забыл стих. Редкие смешки прокатились по залу. Чтобы реабилитироваться, мальчик решил начать заново.

Но вновь запнулся на том же самом месте. В зале начали посмеиваться. Мальчик в третий раз стал читать злополучный стих.

И опять запнулся. На том же слове. На том же. Чёртовом. СЛОВЕ!!!

Адский смех прокатился по залу. Лица людей превратились в злобные гримасы. Они все смотрели на него. И все смеялись над ним. Жутким, отвратительным смехом.

Мальчик заплакал…

…и Дикарь проснулся.

Сегодня он вновь отыграется. Нет, не на тех, кто смеялся. А на тех, над кем не смеются. Так будет справедливо. Во всяком случае, для него.

* * *

Вскоре Дикарь уже уверенным шагом шёл по улице. Его путь лежал в театр. Там вот-вот должен был начаться спектакль, который без него, Дикаря, будет совершенно не интересен.

Потому что без Дикаря это будет стандартная комедия, а с ним — настоящая трагедия.

Народу было довольно много.

«Поражаюсь театру! — подумал Дикарь. — Как не странно, этот жанр искусства выжил даже в век телевидения и интернета! Удивительно, просто удивительно!»

Спектакль шёл своим чередом. Павел Ремыкин, актёр, выбранный Дикарём в жертвы, играл роль шута. И вот он, долгожданный его сольный выход. Зал замер в ожидании.

Ремыкин вышел и стал читать монолог шута.

«Что ж, твоя актёрская мечта — умереть на сцене — вот-вот сбудется! — мысленно сказал Дикарь своей жертве. Только в роли дурака…»

Убийца достал свою плевательную трубочку и плюнул в шею актёра.