Новая жизнь, или Убийства без правил

Дача располагалась между двумя городами так, что обе сестры добирались до неё за очень короткое время и в любую погоду. Электричка останавливалась в десяти минутах ходьбы от дачного посёлка, поэтому лето проводили вместе. Реже виделись зимой, но каждый день на связи.

Заметив, что сестра открыла глаза, Татьяна сразу ожила и тихо, как будто боялась кого-то разбудить, запричитала:

– Слава богу, проснулась, а то, говорят, ничего серьёзного, а ты всё спишь и спишь, меня не слышишь.

«Слава богу», – всё повторяла и повторяла она, как заведённая игрушка, будто говорила сама с собой. А в это время её хрупкая рука судорожно двигалась по телу сестры, по плечам, по груди. Девушка то накрывала сестру, то снова раскрывала, аккуратно заламывая край простыни и нежно поглаживая её руку, беспомощно лежащую вдоль тела. Татьяна старалась не смотреть сестре в глаза, как будто была занята более серьёзным делом.

Своей рукой Рената остановила её руку, и их глаза встретились.

В воздухе повисла тяжёлая пауза. Татьяна поняла, о чём спрашивали глаза сестры, они всегда понимали друг друга без слов. Не выдержав этого взгляда, она уронила голову ей на грудь. Нет, она не плакала, она просто спряталась от вопроса.

Пока сестра спала, Татьяна мучительно готовила речь, подбирала слова, строила предложения. Но сейчас, когда настал момент произнести эту речь, она не могла вспомнить ни одного слова.

– Я люблю, я так люблю тебя, он тоже любил тебя, мы всегда будем любить тебя, – как ребёнок наконец захныкала она.

Слова сами, бесконтрольно выскакивали из её уст, но это были не те слова, что придумала она, все шло из глубины души, поэтому ей самой стало невыносимо больно.

– Я всегда буду с тобой, – она подняла голову быстро и коротко стала целовать сестру то в щёку, то в плечо, то в голову.

Рената лежала молча, её восковое лицо не выражало никаких эмоций.

«Как же ей сейчас больно», – глядя на сестру, думала Татьяна, и слёзы ручьем полились из широко открытых глаз. Вдруг ей стало как будто стыдно этих слёз, и она, подхватив край простыни, закрыла им лицо.

Рената повернула голову к окну. «Действительно хорошая погода», – вспомнила она прогноз на выходные дни. Ярко светило солнце. Росшее прямо под окном палаты дерево весело покачивало листьями, играя с лёгким утренним ветерком. Солнечные лучики, проходившие сквозь крону дерева, яркими бликами отражались на широких откосах окна, выкрашенного белой блестящей краской. Оттого что листья дерева шевелились, блики меняли свои очертания, и казалось, что солнечные зайчики играют в прятки.

Рената никак не могла осознать масштабы той беды, которая надвигалась на неё. Беда уже пришла, стоит на пороге и ждёт, когда откроется дверь. Но она не хочет её пускать, она хочет жить здесь, с этой стороны жизни. Здесь солнышко, здесь её жизнь и чувства к жизни, а там… как она будет жить и зачем?

Скрипнувшая дверь отвлекла Ренату от мыслей. В палату вошли два человека в белых халатах, мужчина и женщина. Семеня мелкими шажками, мужчина подошёл к кровати, а женщина осталась стоять у двери.

Мужчина был уже не молод, маленького роста, полноватый. Белая шапочка глубоко надвинута на брови: то ли она была ему велика, то ли доктору так было удобно. Из-под широких бровей выглядывали маленькие хитрые глазки. Пышные и седые усы почти полностью закрывали его узкие губы. Все в нём было так гармонично и мило, что он напомнил ей добродушного сказочного героя.

– Ну-с, как мы себя чувствуем? – без предисловий начал доктор. Вынув руку из кармана халата, он легко нащупал у неё пульс, затем посмотрел у больной зрачки.

– Чудненько! Что беспокоит, голова кружится? – в привычном для себя тоне стал задавать вопросы доктор. При этом он и не ждал ответов, для него это была просто работа. Повернув голову к женщине, стоявшей у двери, он сказал:

– Нина Ивановна, готовьте на томограф, а снимочек – мне.

С чувством исполненного долга, заложив свои пухлые ручки за спину, он заспешил к выходу. Нина Ивановна записала указания в журнал.

– Доктор, пожалуйста, – быстро заговорила Татьяна, – скажите, что с моей сестрой?

Доктор медленно, всем телом повернулся на прозвучавший голос. Казалось, что он и не видел в палате никого, кроме больной. Оглядев девушку, которая назвалась сестрой, он решил не оставлять её вопрос без ответа.

– Ушибы неопасные, возможно, сотрясение, а кости целые. Рана под бинтом неглубокая, а синяки и царапины – так это сущие пустяки. Подождём заключение томографа, но я и без заключения скажу: со здоровьем у вашей сестры всё будет хорошо. Доктор положил ладонь руки Нине Ивановне на плечо, пропустил её вперед и вышел из палаты, закрыв за собой дверь.

Уже через десять минут Нина Ивановна в сопровождении двух санитарок увезла больную на обследование. А ещё через двадцать минут, не вдаваясь в подробности, огласила заключение.

– Поздравляю вас, девчонки, как и сказал Олег Иванович, хороший, гематом не обнаружено, скорее всего удар в лобную часть был касательным, поэтому порез глубокий, но череп не затронул.