Новая жизнь. Клан возрожденных

Не спалось. Бесконечные заботы и тревоги вытягивают последние соки. До чего же дьявольски трудно управлять крупным баронством, безвылазно находясь взаперти в четырех стенах и каждое утро распевая осточертевшие молитвы и замаливая грехи, которые я бы с превеликим удовольствием повторяла вновь и вновь. Надоевшие приказчики, скупердяй казначей и управляющий замком, бесчисленные посыльные — с того момента, как я стала баронессой де Ганзак на моих плечах накопился такой груз усталости, что невозможно даже уснуть. Осталось лишь одно желание — вот так неподвижно лежать, смотреть в потолок и ни о чем не думать.

— …привет. — Я едва не свалилась с кровати, настолько неожиданно оказалось ЕГО появление. Фигура, сотканная из ставшей материальной тьмы, голос, в котором нет и тени эмоций, выжженный, потусторонний, пустой… Я поежилась от пробежавшего по спине холода, порой я забываю, он не человек — демон. Тем временем Анст молчал, даже не пытаясь облегчить всю гнетущую тяжесть наступившей тишины, разглядывая меня своим жутким, пустым немигающим взором, такое ощущение, что его ничто не волнует в этом мире. Мне стало страшно. Сколько он здесь? Минуту, две, а может быть час? Что произошло? Почему он вдруг так разительно изменился? Что собирается потребовать в этот раз?

— Не бойся, я не причиняю вред своим. — И снова тишина. Я что-то сделала не так? Налоги, охрана, караван, гарнизон, кузнецы, плотники… Несколько указов, ревизия, опись, сверка книг управляющего и казначея, что не так? В чем я ошиблась? Почему нет новых указаний, почему он молчит?!

— Наверное, по приезде мне понадобится демонолог. — Что!? Какого черта?! Причем тут демонолог, сейчас совершенно не до этого, к тому же он и сам…

— … и священник. — От удивления у меня отвисла челюсть. Я молча переваривала услышанное, зачем демону может понадобиться священник и демонолог? Ладно демонолог, всегда полезно самому вытащить из своего врага все о его методах и оружии, но священник… Предположим, демонолог у меня есть, точнее ученик, сбежавший от мастера, пусть не идеальный, зато стабильный и безопасный источник информации о ритуалах, заклятьях и прочем, прошлый приказ о сборе информации давно выполнен. Теперь священник или жрец, с этим сложнее. Есть серьезные опасения, что пропажу духовного лица удастся скрыть так же легко, как безусого юнца, тем более после смерти одного из них и паладинов. Значит нужен кто-то со стороны, издалека, и лучше бы никто так и не узнал, кто и откуда появляется в подземелье родового замка де Ганзак, а главное, куда потом исчезает. За этими новыми заботами я так и не заметила, когда исчез мой господин.

* * *

После памятных событий моя старая одежда пришла в негодность — одно сплошное пятно и дыры. Пришлось распрощаться с курткой, капюшоном и доспехами, на смену им пришли исконно эльфийские легкие одежды, те, в которые изначально было облачено мое нынешнее тело. Я одел их на следующее утро, после того, как несколько часов просидел в ручье, пока Хмир помогал отскребать засохшую черно-багровую корку, покрывавшую меня с ног до головы. Весь путь я ехал все как во сне, изредка просыпаясь и реагируя на внешние раздражители, невпопад отвечая на какие-то вопросы… Безразличие, апатия… Кажется, я не ел несколько суток, у меня нет стремлений и желаний, да и зачем? Это тело продержится без еды и воды как минимум неделю, так стоит ли обращать внимание на такую мелочь, как голод в то время, как меня переполняют мысли и воспоминания о том дне?

Кажется, мы зашли в какое-то здание, вокруг люди, живые люди, пока живые…, я сразу вспомнил, как легко под когтями демона распадались на части тела охотников, как легко срезалась кожа под ножами моих низших. Нет. Меня так легко не убить. Я обвел зал полный хрупких тел пустым ледяным взглядом — им меня не убить, никогда, я сильнее их всех. Однажды, еще в моем мире, убийцу спросили, почему он лишил жизни стольких людей. Он ответил: "Я хотел, и я мог". Я тоже могу, многое, очень многое, и я сделал именно то, что хотел. Точка.

— А, снова "Доблестные" эльфы, — мне плюнули под ноги. — Доблесть…, вся их доблесть состоит в том, чтобы стоять в тылу, поближе к полевой кухне, в то время, как мои товарищи умирали в первых рядах, не подпуская к ним зеленомордых тварей! — А, отголоски старых битв. Я поморщился. Противно. Неужели от страха близости окончательной смерти и я могу превратиться вот в такой же кусок пьяного, жалеющего себя гумуса, который переживает давно прошедшие дни вновь и вновь, как вот это пускающее слюни и жалеющее о прошлом ничтожество?