Новая жизнь не дается даром

— Потому что я не часто поощряю чужое любопытство, и на сегодня лимит уже исчерпан. Лучше расскажи о себе.

— Я не знаю, что, — пожала я плечами.

— Уверен, тебе есть что рассказать, — засмеялся Саша. — Почему, к примеру, тебя так заинтересовал мальчишка?

— Кто? — похолодев, спросила я.

— Но ведь не его нянька, верно? Значит, мальчишка.

— Откуда вы… — начала я.

— Любопытство — черта распространенная, — перебил Саша. — Так чем он тебя заинтересовал? Твоим ребенком он быть не может, разве что родила ты его лет в четырнадцать. Кстати, родители твои где?

— Умерли, — буркнула я.

— Вот так взяли и разом умерли? — усмехнулся Саша.

Я хотела разозлиться, но не получилось.

— Не хочешь, не рассказывай. — Он пожал плечами.

— Папа умер пять лет назад. Не умер, его убили.

Мой гость присвистнул:

— Дела… Нарвался на шпану тихим вечером?

— Нет. У отца была строительная фирма, а еще был компаньон…

— Дальше можешь не рассказывать. Компаньон решил, что твой отец лишний, и отделался от него. Обычная история.

— Обычная? — едва сдерживаясь, спросила я.

— Не оригинальная. Такое определение устроит? Что было дальше?

— Когда отца убили, тот тип, компаньон, хотел, чтобы мама подписала какие-то бумаги. Тогда бы фирма перешла к нему. Но мама отказалась. Он стал угрожать. Мама пошла в милицию.

— И что?

Я вздохнула.

— Ясно, — вновь пожал плечами Саша. — Выходит, и ее он убил?

— Она умерла от сердечного приступа.

— И теперь дядя цепляется к тебе? Ты ведь наследница?

— Нет, — покачала я головой. — Мама подписала все бумаги. Мне ничего не принадлежит, так что цепляться ко мне незачем.

— А причина? Почему мать так сделала?

Я молчала, разглядывая чашку.

— Я ведь сказал: не хочешь, не говори, — хмыкнул Саша. — Без проблем.

— Я тогда училась в школе, в восьмом классе, — неожиданно для самой себя продолжила я. — Возвращалась домой, подъехала машина, из нее вышел дядька, спросил, как проехать к вокзалу. Я ответила. Он схватил меня за шиворот и затолкал в машину. Там было еще двое. Они держали меня в погребе, связанной. Целую неделю в темноте, только пить иногда давали. Мама не верила, что меня вернут, но все равно подписала бумаги. Я тоже не верила, что отпустят. Но отпустили. У мамы еще после смерти отца начались проблемы со здоровьем. Серьезные. И то, что случилось со мной… Она хотела, она верила, что его заставят отвечать. Все знали, что это он… все же было понятно. А он сказал, что мама продала ему свою долю еще до моего похищения, а деньги отдала тем, кто держал меня в подвале. Поверили ему, а не ей. Мама не хотела смириться с этим. Поехала к нему, а он просто рассмеялся и выгнал ее. Вечером ее увезли в больницу, а через неделю похоронили. Я осталась с бабушкой. Это ее квартира. Ту, где я жила с родителями, давно продали. Бабушка умерла три месяца назад. Теперь я живу одна.

— А мальчишка случайно не сынок того самого компаньона?

— Я просто гуляю в парке, вот и все.

— Тебе сколько лет? — помолчав, спросил Саша.

— Восемнадцать.

— Учишься, работаешь?

— Училась в институте, пока была жива бабушка.

— А когда она умерла, тебя посетили мысли о справедливости, которая должна восторжествовать. В восемнадцать лет это простительно. Только киднеппинг — дерьмовая штука, в чем ты сама могла убедиться. И жизнь с нее начинать точно не стоит. Возвращайся в институт и оставь мысли о мести.

— Нет у меня никаких мыслей, — разозлилась я, кляня себя за болтливость.

— В восемнадцать лет и это простительно. Эй, не злись! Мне все равно, украдешь ты мальчишку или нет, так что к ментам я не побегу. К Сикорскому тем более…

— Откуда вы знаете? — растерялась я.

— Его фамилию? Мальчишка живет в доме рядом с парком, установить фамилию хозяина дело пяти минут. Давай отвлечемся от мыслей о справедливости и поговорим о деле. О предполагаемом похищении. Если ты просто тешишь себя фантазиями, то куда ни шло. Но если всерьез задумала…

— Я же сказала!

— Посиди спокойно и послушай, — отмахнулся Саша. — Первое. Что ты намерена сделать с мальчишкой? Свяжешь и запихнешь в погреб, как когда-то тебя?

Я отпрянула, отчаянно покачав головой.

— Правильно. Тогда что?

— Не ваше дело, — отрезала я.

— Не мое, — согласился он. — И все-таки затея идиотская. Сядешь в тюрьму на несколько лет, вот и вся твоя месть. Такие игры не для дилетантов. Я даже не спрашиваю, как ты собираешься его украсть, уверен: план такой же дурацкий, как и сама затея.

— А как же справедливость? — отводя взгляд, спросила я. — По-вашему, надо прощать? Пусть живет себе, а мои родители…

— На твоем месте я бы стырил у него деньги.

— Мне не нужны деньги.

— Зато ему нужны. Уверен: их потеря его бы очень огорчила. Или еще проще: взять и шлепнуть урода. А что? Он ведь это заслужил. Ездит он без охраны, возвращается поздно. Возле ворот непременно притормозит, там газетный киоск, спрячешься за ним, подойдешь, когда машина остановится, и выстрелишь. Дело двух минут. Потренироваться в стрельбе можно за городом. — Саша распахнул пиджак и достал пистолет из наплечной кобуры, положил на стол. — Ну так что?

Я завороженно смотрела на оружие. С трудом сглотнула и спросила:

— Вы с ума сошли?