Новая жизнь Семёновны и Захаровны (СИ)

После того как Груня погоняла чуток своего бородатого орла… Почему орла? Да потому что он, уворачиваясь, умудрялся зависать в воздухе на несколько секунд, выбирая, место, где удачно приземлиться, а затем с диким воплем «люблю» взлететь вновь. Так вот, после того как Груня объяснила Кузьме Петровичу, что вызывать ревность травмоопасно, а тот в ответ поклялся собственной бородой, что такой хренью больше заниматься не будет, новоявленная ячейка общества привела в порядок комнаты, где собирались спать ведьмы и они в том числе, так как их домик пока не готов. На рыбу и другие продукты Груня тут же наложила заклинание, которое не позволяло им портиться. На вопрос, а почему бы не засолить, ответила, что если будет желание, то она посолит несколько рыбёшек, но из свежей можно приготовить гораздо больше блюд. Её ответ всех устроил, и вопрос был снят с повестки ночи.

С чистой совестью и полнейшим штилем в мозговой системе. Спросите, почему штилем? Отвечу: у них от передозировки информации произошло зависание мозговой деятельности. Мудро рассудив, что им срочно требуется перезагрузка, иначе лёгкая степень шизофрении обеспечена, посему вся гоп-компания рухнула спать. И только смерть решила удалиться на свой излюбленный пенёк, поразмышлять в одиночестве, как она умудрилась так опростоволоситься.

***

— Ничего не понимаю… — развела она руками и начала обсуждение сложившейся ситуации с умной личностью, то есть сама с собой, — с одной стороны, мне этих бывших старух прихлопнуть хочется. А вот с другой — они как бы мне помочь хотят. И самое странное, я начинаю проникаться к ним симпатией, более того — мне иногда кажется, мы словно из одного теста. Нонсенс! — воскликнула он, затем, тяжко вздохнув, принялась искать выход из сложившейся ситуации.

Одна её часть требовала отмщения за их дерзость и побои, а вот вторая… Потом вновь брала вверх первая, заглушая светлый порыв, и вновь требовала расправы, причём изощрённой такой, чтобы ух! И опять светлая часть души напоминала о том, как те с волнением и заботой интересовались её проблемой. Неизвестно, чем бы её метания закончились, но она вспомнила про листок, трясущимися руками от волнения достала его и быстро пробежалась взглядом по списку.

— Уф, — с облегчением выдохнула, — кажись, отпустило.

Обрадовалась, что всё встало на свои места, и вновь была преисполнена решимости воздать вредным ведьмам по заслугам. Не то что бы она была зловредная, просто ей не хотелось повторения прошлой ошибки. Ведь тогда она искренне верила, что ее могут полюбить не только из-за внешности. И страшно за свою наивность поплатилась. В общем, её амурный эксперимент провалился с треском. Как говорится: не любила, и не стоит начинать.

— А с другой стороны, они не пытаются мне пустить пыль в глаза. Говорят как есть и что думают… — принялась она вновь рассуждать, — так какого я трясусь, как заяц трусливый? Может, действительно рискнуть? — она соскочила с пенька и заметалась из стороны в сторону, продолжая разглагольствовать. — Тем более что я, собственно, теряю? Да ничего! Всё равно скоро сгину, так почему же не прожить остаток своих дней, веселясь с размахом? Тем более и компания меня вполне устраивает, они вредные, под стать мне, да и почудить горазды. Да мы с ними весь этот мир всколыхнём перед тем, как бездна поглотит меня. Возможно, они мне поставят памятник, пусть и посмертно. — Уж больно ей понравилась мысль о памятнике, очень хотелось, чтобы о ней помнили века, посему она продолжила: — И из поколения в поколение будут рассказывать, как со смертью ведьмы тут чудили. Точно! Как я сразу не догадалась?! Если о тебе помнят, то и душа в бездну не угодит. Вот я дурында! — стукнула она ладонью по лбу. — Так с этим разобрались, но что с нежданным «счастьем» в виде пары делать? — задумалась она вновь, но ничего путного ей в голову не приходило, только одна непотребщина в мыслях крутилась. — Не, ну а почему сразу разврат? — начала она оправдывать свои нецеломудренные мысли. — Он моя пара, так что я могу смело нырнуть в пучину страсти и…

Прикрыв глаза и тут же представив эту пучину, она блаженно улыбнулась. Возможно, косточка долго бы еще прибывала в грёзах, но это для неё пока роскошь — работу никто не отменял. Сплюнув от досады, она посмотрела на лист, что продолжала держать в руке.

— Да гори оно всё синим пламенем! — воскликнула, и список прегрешений вспыхнул. — Долой грусть печать! Да здравствует дебош с развра… — на последнем слове она резко замолкла, озираясь по сторонам, спохватившись, что её могут услышать. — Ну… это… любовь чистая.

Поправилась она и шагнула в портал, неожиданно осознав, что эта собачья работа ей до чёртиков надоела и неплохо что-то изменить, иначе она свихнётся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 25.