Новелла по мотивам серии «Сыщики». Исповедь потрошителя

Миссис Морт не забыла о странном происшествии в доме писателя. Чутким материнским сердцем она ощущала — Берти изменился. Большую часть времени он оставался самим собой — любящим ласковым ребенком, не желающим ни на секунду отпускать от себя мать. Но случались минуты, когда его взгляд становился чужим, в глазах просыпалась недетская злость. В такие моменты он искал уединения, бывал, вспыльчив и груб и совсем не походил на себя прежнего. Этот другой Берти пугал мать.

Но что хуже всего, он пугал самого себя. Однажды утром миссис Морт застала его плачущим.

— Что случилась, солнышко? — ласково спросила она.

— Другой мальчик хочет, чтобы мы с ним убили кошку.

— Какой мальчик, сынок? — спросила миссис Морт, обнимая ребенка.

— Злой мальчик из темноты. — Голос сына дрожал, в глазах плескался страх.

— Кто он такой? Я скажу его родителям, чтобы он держался от тебя подальше,— с негодованием воскликнула миссис Морт, но в ее душе шевельнулся комок страха.

Берти жалобно посмотрел на мать.

— У него нет родителей. Он живет в темноте и приходит когда хочет.

Теперь миссис Морт испугалась по-настоящему.

— Тогда сделаем так,— сказала она. — Когда он снова появится, мы позовем папу, и он его прогонит.

Ребенок посмотрел на нее с безнадежной грустью и вздохнул.

— Хорошо.

Было видно, что он не верит, в помощь взрослых. В глубине души в это не верила и его мать.

Кошка пропала через три дня. Миссис Морт искала ее в доме и саду, спрашивала у слуг, зеленщика и молочника. Но спросить у маленького Берти она так и не решилась.

***

Жилище Мэри оказалось еще более жалким и убогим, чем можно было себе представить, даже обитая в таком далеко не самом благополучном районе Лондона, как Уайтчепел. Несмотря на тяжелое ранение, Берт был изрядно удивлен. Он еле держался на ногах, войдя в дверь лачуги, притулившейся в самой глубине ламбетских доков, но увиденное произвело на него впечатление.

Домишко состоял из одной единственной крошечной комнаты и был пристроен к стене старого, полуразвалившегося склада. Дверь в каморку не запиралась. Скошенная крыша не позволяла даже распрямиться во весь рост без риска оцарапать голову. Из мебели в комнатушке нашлась старая софа без спинки, с обломанными ножками и содранной обивкой, а также импровизированный стол, сооруженный из ящиков. На столе Берт заметил старую швейную машинку — по-видимому, самую ценную вещь в этой лачуге. Половину комнаты занимал огромный кусок парусины, скомканный и брошенный прямо на земляной пол. Отапливалось помещение железной печушкой с трубой, выходящей в единственное окно. Жалкая горстка угля валялась прямо на земле у печки.

Но Берту, прошагавшему два квартала босиком в мокрой одежде и с револьверной пулей в груди было уже все равно. Он без сил опустился на софу.

Мэри разожгла печь и положила ребенка рядом с ней на парусину.

— Угля хватит едва на час,— сообщила она.

— Сломайте ящики и топите ими. После мы купим вам настоящий стол.

Желание лечь и забыться навалилось на Берта с такой силой, что он едва не уснул на полуслове. Но сейчас нужно было, во что бы то ни стало заняться раной. Он попросил поднести ему свечу — единственный источник света в комнате. Мэри выполнила его просьбу и помогла избавиться от окровавленной тряпки, в которую превратилась рубашка несчастного. Кровь и рана, казалось, совсем не пугали ее. Она нашла относительно чистую тряпицу и, смочив ее водой, осторожно протерла грудь.

Теперь Берт мог осмотреть ранение. Увиденное удивило его и вселило надежду. Пуля попала в большую медную пуговицу макинтоша. Мягкая медь приняла удар на себя и пуговица полностью впечаталась в тело доктора Морта. Похоже, было сломано ребро и, возможно мечевидный отросток грудины. Берт чувствовал под пальцами гладкую медь в ране, будто пуговица стала новой диковинной частью его тела.

— Вы швея? — спросил Берт.

— Да, делаю паруса для рыбацких баркасов. — Она кивнула в сторону куска ткани на полу.

— Тогда у вас должны найтись нож, игла и нитки.

Мэри извлекла из-под машинки жестяную коробку от конфет, некогда расписанную яркими красками, поблекшими от времени. После недолгих поисков девушка достала из нее большую иглу и толстую нить. Нож нашелся рядом с печкой.

Берт изучил инструментарий, которым ему предстояло работать, и вздохнул. В квартире в Ист-Энде у него остался прекрасный набор инструментов, на его вкус даже слишком хороший — но инструменты были настоящей страстью Мясника. Впрочем, об инструментах и вообще квартире стоило забыть. Как и обо всей прошлой жизни. Он внезапно пожалел, что представился Мэри своим настоящим именем.

В этот момент проснулся, задремавший было в тепле, Кей и громким плачем недвусмысленно сообщил, что он проголодался. Берт оказался предоставлен самому себе.