Новеллы

Не промолвив ни слова, ступила Калипсо на поросшую по обе стороны высокими, белоснежными, искрящимися лилиями тропинку, которая вела в глухой лес, высившийся на западной части острова. Следом за ней с топором на плече шел храбрый Улисс. Голубки, слетавшие с ветвей кедров и со скал, где они пили в расселинах воду, ласковыми стайками летали вкруг богини. Цветы, когда она к ним приближалась, раскрываясь, источали тончайший аромат. А травы, соприкасаясь с ее туникой, зеленели. Но Улисс, которого не трогали чары богини, выказывал свое нетерпение по поводу неторопливого шествия богини, он только и думал о плоте, страстно желая как можно скорее очутиться в лесу.

Наконец густой и темный лес обступил их со всех сторон; крепкие дубы, старые тиковые деревья и сосны шевелили своими ветвями высоко в небе. Кромка леса выходила на песчаный берег, на котором не было видно ни ракушки, ни сломанного кораллового побега. Этим светлым румяным утром море сверкало, как сапфир. Переходя от дубов к тиковым деревьям, богиня показывала внимательному Улиссу крепкие сухие стволы, которые с особой легкостью будут держаться на предательских волнах моря. Потом, ласково тронув Улисса за плечо, как еще одно крепкое дерево, предназначенное для суровых волн, она удалилась к себе в грот, где весь день, взяв в руки золотое веретено с пряслицем, пряла и пела.

С ликованием и радостью ударил топором Улисс по первому крепкому дубу, который застонал. И тут же весь остров наполнился стонами других деревьев, падающих от ударов нечеловеческой силы. Дремавшие в тиши здешних мест ласточки, встревоженно и громко крича, сбились в стаи и поднялись в воздух. Ленивые, спокойно текущие ручейки, охваченные странным ознобом, побежали в тростниковые заросли и, уйдя под землю, питали корни ольхи. За один только день ловкий Улисс повалил двадцать деревьев: дубов, сосен, тика, черных тополей — и все очистил от веток и коры и уложил на песок. Усталый, мокрый от пота, с поникшей головой, тяжело ступил он на пол грота, надеясь утолить жестокий голод и жажду холодным пивом. Никогда еще не был Улисс для бессмертной Калипсо столь желанен и столь прекрасен, как сегодня. Ночь была уже на пороге, и, возлежа на дорогих мехах, она, не испытывающая усталости, жаждала его крепких рук, поваливших двадцать деревьев.

Так трудился Улисс три дня.

А Калипсо, восхищенная удивительной силой героя, которая сотрясала остров, помогала ему, принося в своих изнеженных руках веревки и бронзовые гвозди. По ее приказу нимфы, отложив изящное рукоделье, ткали крепкую ткань для паруса, который должны были надувать любовью благоприятные ветры. Стольник наполнял бурдюки крепким вином, щедро готовил богатую провизию, рассчитанную на трудный путь. Между тем плот был почти готов, хорошо пригнаны бревна, сделано возвышение, над которым поднялась мачта, вытесанная из сосны, но, как слоновая кость, крепкая и гладкая. Каждый вечер, сидя на скале в тени деревьев, Калипсо созерцала труд удивительного конопатчика, который яростно стучал молотком и радостно пел песни гребцов. А легкие нимфы, глаза которых блестели от вожделенья, оставляли свою работу и тихонько, на цыпочках, прячась за деревьями, приходили на берег посмотреть на силу того смертного, который гордо, один на пустынном берегу строил корабль.

IV

Рано утром четвертого дня Улисс закончил тесать весло, которое оплел ольхой, чтобы лучше отражать натиск волн. Потом для балласта принес земли и отполированных морем камней, с нетерпеливой радостью прикрепил к верхней рее сшитый нимфами парус и при помощи рычага покатил на тяжелых бревнах-катках огромный плот к пенящейся волне, прилагая нечеловеческие усилия. Мускулы его напряглись, вены вздулись, казалось, сам он сделан из бревен и веревок. Когда часть плота закачалась на волне, Улисс воздел к небу блестящие от пота руки и возблагодарил бессмертных богов.

И вот, когда сооружение плота было завершено и настал благоприятный для отплытия вечер, щедрая Калипсо повела Улисса к прохладному гроту лугами, поросшими фиалками и анемонами. Она показала ему сделанную ее божественными руками красивую тунику, расшитую шерстью, искупала его в перламутровой бухте, умастила чудодейственными эфирными маслами, накинула на его плечи непромокаемый плащ, накрыла стол, уставив его самыми полезными и изысканными земными кушаньями, чтобы герой мог утолить свой голод. Улисс, спокойно и молчаливо улыбаясь, с нетерпеливым великодушием принимал нежные заботы Калипсо.