Читаем Новичкам везет полностью

– Тихо. А тебе?

– Пусто, – негромко рассмеялась Кэролайн. – Мы с тобой два сапога пара.

Разговор прервался, было слышно только тихое позвякивание ножей и вилок – Кэролайн накрывала на стол во дворике. Кейт сняла фольгу с противня – запахло горячим сыром, курицей, жареным луком и еще почти неуловимым ароматом соуса из зеленых помидоров. Так пахнут воспоминания.

В дверь снова позвонили.

– Я открою!

Кэролайн пошла к входной двери.

– Это Мэрион, – объявила она.

– Последние помидоры, прямо с грядки. – Мэрион показалась в дверях, распущенные волосы отливают серебром. – Здравствуй, дорогая. – Она обняла Кейт и долго не отпускала.

Вслед за Мэрион вошли еще две женщины помладше, одна – с пирогом в руках.

– Сара, неужели ты сама его испекла? – изумилась Кейт.

– И не мечтай – с тех пор как родились близнецы, я только куриные ножки в духовку засовываю. – Свободной рукой Сара отбросила упавшие на лицо волосы.

– Она бы даже из дома не выбралась, не сговорись мы ехать вместе, – добавила Хэдли и протянула Кейт буханку свежего хлеба.

– Позже всех, да не хуже всех, – послышался голос с крыльца. – Готовить я не мастак. – Дария ворвалась в дом в вихре рыжих кудрей. – Но зато хорошее винцо от плохого отличу.

Она протянула Кейт бутылку.

– Ну что, начинаем гулянку?


Тарелки уже почти опустели, сентябрьское небо постепенно темнело. Дворик освещали только лампочка на заднем крыльце да свечи на столе, и дальние углы двора сливались с листвой. Подругам друг с другом было уютно и просто – секретов ни у кого не было. Иногда по дороге проезжала машина-другая, но резкие звуки смягчала живая изгородь, зелеными стенами защищающая сад. Очертания размывались, оставался лишь запах – почти невидимый, сад наполнял воздух последними летними ароматами.

Кейт оглядела сидящих вокруг нее женщин – нелепая компания, словно невидимая рука долго подбирала камешки на пляже, а зачем, стало понятно, только когда их собрали вместе. Дария и Мэрион – сестры, Сара и Хэдли – соседки, Кейт и Кэролайн познакомились, когда их дети пошли в детский сад. Жизненные дорожки сходились и снова расходились, шли параллельно и опять пересекались – иногда надолго, иногда совсем на короткий срок, то в силу обстоятельств, то по велению сердца. У Сары родились близнецы, Кейт заболела – так почти случайные связи сплелись в единое целое.

Кейт услышала громкий голос – кто-то вошел в дом.

– Вот вы где… – Женщина в свободной куртке и обтягивающих джинсах вышла на заднее крыльцо. – Прошу прощения, что опоздала, рейс задержали.

Она сбежала по ступенькам в сад и обняла Кейт.

– Ава! – Кейт не сразу разжала руки.

– Неужто я чую запах маминых энчилад?[1] – спросила Ава, и Кейт улыбнулась в ответ.

– Я отложила для тебя парочку. – Кейт пошла было на кухню.

– Сиди уж, – вмешалась Кэролайн. – Ты сегодня королева и не должна нас обслуживать.

Она со значением поглядела на Аву.

– Я принесу еще вина. – Дария пошла на кухню вслед за Кэролайн.

Кейт подтянула стул поближе и махнула Аве рукой – садись.

Ну вот, теперь собрались все, подумала Кейт.


Дария вернулась во дворик с глянцевой брошюркой в руках.

– Что это у тебя? Я ее с доски сняла.

– Робин хочет, чтобы мы с ней сплавились на плотах по Большому каньону.

– Но?.. – Кэролайн стояла на крыльце, не спуская глаз с Кейт. –  Вы эти пороги видели?

Подруги, сидящие вокруг стола, понимающе кивнули, хотя, честно говоря, ни одна не спускалась в Большой каньон, все они только сверху смотрели, а с такой высоты речка казалась всего лишь зеленой, страшно далекой струйкой. Но дело не в этом. Несмотря на разницу в возрасте, все они прожили достаточно долго, чтобы знать: в дружбе сочувствие – куда более ценная валюта, чем правда.

– Страшно, – согласилась Кэролайн.

Она спустилась по ступенькам и поставила перед Авой тарелку.

– Именно поэтому ей туда и надо, – перебила Дария. – Кейт, ты тут, ты выжила. Это надо отпраздновать какой-нибудь сумасшедшей выходкой.

Кейт покачала головой и глотнула вина, мысли ее витали где-то далеко отсюда, в подводном царстве. Там темно и холодно, там тебя подхватит волной и утащит неизвестно куда, а ты туда совсем не собиралась.

– Может, она сама сообразит, – вмешалась Сара.

Подруги уселись поудобнее. Ава подцепила на вилку кусочек энчилады и от удовольствия прикрыла глаза. Глядя на нее, Кейт улыбнулась.

– Ну, хорошо. – Мэрион наклонилась вперед. – У меня идея. Кейт, когда ехать-то?

– Через год, в августе. – Кейт с подозрением глянула на Мэрион.

– Ну, тогда, – невозмутимо продолжала Мэрион, – я предлагаю соглашение. Если Кейт решится на путешествие в Большой каньон, мы все пообещаем сделать что-нибудь этакое в будущем году… страшное или трудное… чего всегда хотелось, но что так и не сделалось.

Она оглядела подруг.

– Все со мной?

Женщины переглянулись, и одна за другой кивнули.

Мэрион повернулась к Кейт:

– Договорились?

На мгновенье стало тихо. За живой изгородью с еле слышным звуком открылась дверца машины, звякнул брелок на собачьем ошейнике.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги