Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.

Навстречу этому шла официальная версия истории тайного общества. Как отмечалось в Донесении Следственной комиссии, «многие могли быть прельщены рассеянными в уставе… весьма обыкновенными филантропическими и патриотическими мыслями; других завлекали побуждения дружбы, доверенность к некоторым людям или влияние моды… а сим пользовались деятельнейшие в обществе, возбуждая в слабых боязнь сделаться смешными или суетное любопытство, а [в] иных… даже виды личной корысти»[293]

.

В значительном числе случаев оправдательные показания членов Союза благоденствия не подвергались сомнению в ходе процесса. Многим удалось убедить следствие в том, что политические цели тайного общества не были им известны. Но иногда следствие все же не верило бывшим участникам Союза. Так, Ф. П. Шаховской в своих показаниях отрицал политический характер тайного общества, в котором состоял, категорически отвергал свой вызов на покушение против императора в 1817 г., ставший известным благодаря другим подследственным[294]

. Несмотря на это, Шаховской был предан Верховному уголовному суду, поскольку против него имелись показания авторитетных свидетелей. Ф. Н. Глинка, несмотря на свои показания о «невинном» благотворительном характере тайного общества, в котором он играл значительную роль на протяжении 1818–1821 гг., был наказан в несудебном порядке.

Однако в той же ситуации И. П. Шипов, И. А. Долгоруков и Ф. П. Толстой, которые также отвергли свою осведомленность о намерениях установления республики и участие в обсуждении, пусть и теоретического характера, вопроса о цареубийстве, не привлекались к ответственности и были освобождены. Их имена, а также имя П. П. Лопухина, не назывались в Донесении Следственной комиссии.

В тексте Донесения не удалось избежать упоминания об этих лицах, с санкции высшей власти они фигурировали анонимно: «…еще три члена, кои потом в разные времена удалились от общества, прекратили всякие сношения с упорнейшими из бывших товарищей своих и тем заслужили, при милостивом прощении Вашего императорского величества, совершенное забвение кратковременного заблуждения, извиняемого и отменного их молодостию» [295]

. Сюжет раскрывался в отдельном документе, приложенном к Донесению, но не обнародованном. Он предназначался исключительно для сведения императора. «Секретное объяснительное прибавление ко всеподданнейшему докладу Комиссии» объясняло, кто и почему не упомянут в Донесении: «По высочайшей воле Вашего императорского величества комиссия в своем общем донесении не наименовала трех членов тайного общества, удостоившихся полного отеческого прощения Вашего, но о коих, однако же, по участвованию их в составлении сих обществ и в некоторых замечательных совещаниях нельзя было умолчать вовсе. Они (князь Илья Долгорукий, Иван Шипов и князь Павел Лопухин) в докладе означены как члены, искренним раскаянием заслужившие совершенное забвение своего кратковременного заблуждения, извиняемого и отменного их молодостью. Не наименован также граф Федор Толстой, бывший в Коренном совете Союза благоденствия, но не действовавший и вскоре оставивший сие общество…»[296]. Из текста «прибавления» видно, что имена исключенных из Донесения лиц не внесены в него «по воле» Николая I. Фактически этот документ следствия передавал решение участи указанных лиц на усмотрение императора. Однако ко времени его составления решение уже состоялось – Николай I повелел простить их. Ясно, что эти «наиболее виновные» из числа отошедших от тайного общества в 1821–1822 гг. лиц избежали репрессий, несмотря на угрожавшее им наказание, прежде всего благодаря тому, что их простил сам император.

Таким образом, участники Союза благоденствия, не состоявшие по данным следствия в последующих конспиративных организациях, были почти полностью выведены за пределы расследования и фактически «прощены». Для их привлечения требовалось дополнительные обстоятельства: связь с тайными обществами, возникшими после 1821 г., известность о заговоре 1825 г., осведомленность о замыслах покушения на членов императорской фамилии и планах преобразования политического устройства. В целом, участники ранних тайных обществ, которым, по версии следствия, была известна лишь «внешняя» цель: просвещение, благотворительность, нравственное совершенствование, а не «сокровенная» политическая цель, освобождались от ответственности. Решение о «прощении» принадлежности к Союзу благоденствия не могло, конечно, состояться без участия высшей власти.