Новые боги. Как онлайн-платформы манипулируют нашим выбором и что вернет нам свободу

Когда мы с Субхадрой вошли в архив, мой взгляд сразу упал на гипсовые головы. Часть архива напоминала комнату ужасов: казалось, что все белоснежные лица (прижизненные и посмертные маски), взятые из коллекции британского френолога Роберта Ноэля, сурово смотрят прямо на меня[270]. Современники Гальтона Франц Йозеф Галль и Иоганн Гаспар Шпурцгейм пытались[271]

обнаружить взаимосвязь между чертами личности и формой черепа. Эта псевдонаука стала известна как френология, название переводится как «изучение разума» или «изучение души». Сегодня мы знаем, что череп никак не отражает особенностей находящегося внутри него мозга, а значит, никакие выводы о характере человека по форме черепа сделать невозможно. Однако в то время люди смотрели на вещи иначе. Франц Йозеф Галль путешествовал по европейским странам с коллекцией черепов преступников и душевнобольных и продвигал свои сомнительные выводы на частных лекциях, вероятно, больше напоминавших аттракционы на ярмарках. Как я узнал позже, в Музее науки в Лондоне (том, что на Кенсингтон-роуд) черепа, судя по всему, обычно использовали для психодиагностики. Предполагалось, что посетитель выберет из коллекции в коробке наиболее похожий на свою голову и прочтет пояснительную записку, которая поможет ему расшифровать секреты собственного «я»[272]. Что тут скажешь…

Несмотря на довольно странные научные изыскания, Галль и его ученик Шпурцгейм заняли достойное место в истории науки. Все-таки они понимали, что психические характеристики человека заложены в мозге (но ошибочно считали, что для изучения мозга полезно исследовать особенности черепа). Тем не менее Галль и Шпурцгейм не совсем заблуждались. Подробную информацию по этой теме вы можете найти в обзорной статье Дональда Симпсона в примечаниях[273]

.

Сегодня все чаще можно услышать мнение, что мы живем в век неофренологии[274]. Мы используем современные методы диагностики, такие как магниторезонансная томография (МРТ), чтобы делать вывод о личности и интеллекте человека – теперь уже не измеряя черепа, а исследуя объем и функции головного мозга. Безусловно, МРТ позволяет получить новые удивительные сведения о нашей психике. Однако и этот метод имеет свои ограничения. Например, изображения мозга, сделанные на современном оборудовании, пока не обладают достаточным качеством, чтобы мы получили полное представление обо всех происходящих в нем тонких процессах. Также МРТ хуже подходит для улавливания реакций мозга на внешние стимулы в миллисекундном диапазоне, чем другие методы визуализации, к примеру электроэнцефалография (ЭЭГ). Тем, кто интересуется данным вопросом, а также ограничениями, стоящими перед МРТ, я рекомендую книгу Рассела А. Полдрака «Читатели разума» («The new mind readers: What neuroimaging can and cannot reveal about our thoughts»)[275]

. Что касается истории науки о мозге, здесь я бы обратил внимание на новую книгу Мэтью Кобба, в которой хорошо показано, как менялись представления ученых об этом органе с древнейших времен и до наших дней[276].

За время моего получасового визита в архив Гальтона Субхадра Дас показала мне несколько интересных экспонатов. Помимо забавного фото, где Гальтон снят как бы для полицейской картотеки (в анфас и профиль), мое внимание привлек еще один достаточно причудливый предмет – поношенная коричневая перчатка, к указательному пальцу которой ученый приделал шипы, чтобы незаметно вести подсчеты во время наблюдений. Скрытое, или невключенное, наблюдение – важный метод в психологии, ведь присутствие психолога может повлиять на динамику поведения наблюдаемой группы, тем самым исказив результаты исследования. Это относится и к тем случаям, когда наблюдаемый знает, что на него обращено внимание психолога, пусть даже он, например, скрыт за непрозрачной стеной.

Так для чего же Гальтону была нужна такая перчатка? Он решил научно «проанализировать» красоту женщин в различных уголках Великобритании. Для этого он выходил на улицу в перчатке с шипами и с листком бумаги в кармане и, когда видел женщину, прокалывал листок в одном из столбцов. Собрав данные, он (сам, к слову сказать, отнюдь не Аполлон) разделил всех на три весьма нелестные категории: привлекательные, заурядные и безобразные[277]. Понятное дело, результаты наблюдений Гальтона основывались преимущественно на его субъективном чувстве прекрасного. Однако тема красоты по-прежнему не исчезла из поля зрения ученых: сегодня привлекательность мужчин и женщин измеряют при помощи сложных компьютерных процессов. Кстати, в ходе наблюдений выяснилось, что особенно красивыми нам кажутся люди с симметричными лицами[278]. А если кто-то вдруг заинтересовался, чем закончились подсчеты Гальтона, то, по его мнению, самые красивые женщины того времени проживали в Лондоне, а самые непривлекательные – в Абердине (см. рис. 4.1).