Новые крестоносцы. ЦРУ и перестройка

Во время своей второй (и последней) встречи с агентом «Капюшоном» Майкл Селлерс задержан советской контрразведкой. При нем новые инструкции и задания агенту, портативные магнитофоны для записи разговоров с Воронцовым, деньги для шпиона.

О судьбе Селлерса известно из официального сообщения: объявлен персоной нон грата. Агент «Капюшон» предстанет перед Верховным судом СССР. Суд не найдет смягчающих обстоятельств его предательства.

Что толкнуло Воронцова на шпионаж и измену Родине? Не идейные убеждения, а корысть и обида на собственное руководство — за совершенные серьезные прегрешения по службе его понизили в должности, но решающий мотив — жадность. Воронцов решил торговать товаром, который ему доступен: за короткий срок заработает приличную сумму, а после этого прекратит опасное занятие. Ошибочное представление: в ЦРУ умеют соотносить свои выгоды от переданной информации с выплачиваемыми гонорарами.

Агента ФБР — ЦРУ «Топхэта» («Цилиндр», он же «Бурбон», «Скиталец») — Дмитрия Полякова, генерала советской военной разведки, разоблаченного органами государственной безопасности СССР, — американские авторы тоже не оставляют вниманием. Называют одной из жертв информаторов КГБ в Лэнгли — он, дескать, пострадал от «кротов» советской разведки. Несмотря на версии о «кротах», американцев до сих пор интересует, как советская контрразведка напала на след Полякова; как провалился этот агент, сам опытный и осторожный разведчик, которого не надо обучать конспирации и приемам оперативной работы.

О предательстве Полякова, мотивах совершенного преступления, о настигшей его, уже далеко не молодого человека, расплате пишут и говорят и в наших средствах массовой информации. К сожалению, не обходится без буйной фантазии авторов, без конъюнктурных передержек и некритического восприятия «теорий», которые стремятся навязать из Вашингтона.

Для журналистов, ищущих сенсаций, то, что произошло, — очередной «жареный факт»; для ЦРУ — потеря ценного агента (впрочем, можно пережить); для советской контрразведки — необходимая работа, направленная на ограждение государства и общества от подрывной деятельности иностранных спецслужб. Для сослуживцев Полякова, его родных и близких — кошмар и трагедия.

Независимо от мотивов, которые направляли действия Полякова, он стал изменником Родины — сознательно решился на предательство, изменил воинской присяге и своей службе, доверившей ему судьбы многих людей. Похоже, он и сам это понимал, и потому арест советской контрразведкой отставной генерал ГРУ воспримет как «неизбежную судьбу», как «освобождение от кошмара», который преследовал его с того момента, когда он стал агентом американской разведки. Так и скажет он задержавшим его контрразведчикам и на следствии в лефортовском изоляторе КГБ, куда его доставят после ареста.

Разоблачение агента ФБР—ЦРУ не последствие одномоментной информации из Лэнгли, а результат долгой, сложной оперативной работы одного из подразделений органов государственной безопасности СССР, и прежде всего Третьего главного управления — военной контрразведки. «Живучесть» агента (о чем говорится в «Независимом военном обозрении») объясняется не только тем, что «крот» — умный и ловкий профессионал, который превосходил своих инструкторов из ФБР и ЦРУ умением и навыками в операциях по связи, но и странной позицией одного из высших руководителей КГБ, посчитавшего в какой-то момент, что «советский генерал не может быть шпионом». Возможно, очень не хотелось вспоминать о горьких уроках Великой Отечественной войны и «холодной войны». Разработка такого шпиона, как Поляков, требовала особой осторожности и сбора убедительных и безупречных доказательств; военной контрразведке приходилось добывать их по крупицам. Когда в июле 1986 года Полякова арестуют и он окажется в следственном изоляторе КГБ, полностью восстановится картина предательства. Поляков откровенно, с каким-то накопившимся желанием выговориться расскажет о начале своего падения в пропасть, о годах шпионского сотрудничества с американскими спецслужбами, наполненных безотчетным страхом, тяжелыми раздумьями и тревожным ожиданием конца.

А между тем нельзя сказать, что Поляков труслив по натуре. Да и на службу к американской разведке пошел не потому, что сделался жертвой шантажа, — он стал шпионом по убеждению. Некоторые почему-то считают его «твердокаменным сталинистом». Трудно согласиться с этим утверждением. Ему многое не нравится в хрущевской «оттепели»; не по душе кое-кто из непосредственных начальников в ГРУ; противны организованные хрущевским окружением гонения на заслуженных военачальников Великой Отечественной войны.

И генерал-разведчик избрал путь элементарной измены. Тут и ущемленное самолюбие — оно подавило чувства патриотизма и ответственности, — и обыденные меркантильные интересы. Почему, например, у него отнимают жалованье, которое ООН щедро выплачивает своим служащим, — значительную часть его советские сотрудники этой международной организации обязаны возвращать в фонд государства.