Новые способы ведения войны

Две мировые войны повлияли на смену такого подхода. Соединенные Штаты оказались вовлечены в европейские дела в гораздо большей степени, чем раньше, и теперь уже в качестве нового гегемона «свободного мира». А внешнеполитическая сеть американской элиты начала свою работу во время второй мировой войны, еще задолго до начала холодной войны. Уже тогда Совет по Международным Отношениям наметил «важные территории», необходимые для американских потребностей в сырье и новых рынках для обеспечения экономического процветания.[9]

Уильям Домхофф утверждает, что новое определение национальных интересов, предложенное элитной сетью внешнеполитического планирования в 40-е годы прошлого века, имело, прежде всего, экономический характер – в том, что оно направлено на обеспечение полного функционирования американской капиталистической системы с минимальными изменениями для нее.[10]

Это соответствует типовому набору основных ценностей национальных интересов; если граждане и суверенитет страны находятся в безопасности, то главным интересом, который надо будет отстаивать, является экономическое благополучие. Совет по Международным Отношениям сделал набросок общего мирового порядка, который мог удовлетворить экономический интерес, и правительство США приняло этот виртуальный массовый проект. В течение этого периода национальный интерес президента демонстрировал постоянную приверженность обеспечению защиты «важных территорий».

Домхофф утверждает, что антикоммунизм как ключевая политика с его идеологическими последствиями появился лишь после возникновения угроз «важным территориям».[11]

А журналисты Кристина Джонс и Уорд Джонсон вообще считают, что «заботой американской политической элиты не является установление или защита демократии, а установление капитализма во всем мире с беспрепятственным контролем над ресурсами и рынками».[12]

На протяжении 1960-х годов степень консенсуса в отношении антикоммунистической идеологии была высокой. За исключением крайне левых практически все слои американского населения приняли антикоммунизм в качестве основного параметра американской внешней политики. В 60-х и 70-х годах этот консенсус немного ослаб, но противодействие коммунистической экспансии или агрессии по-прежнему оставалось мощным инструментом легитимации до тех пор, пока в 1991 году не закончилась холодная война.

До этого момента угроза коммунизма в период холодной войны была двукратной: во-первых, из-за страха «красной угрозы», подавляющей всех инакомыслящих, и угрозы массового уничтожения; во-вторых, из-за угрозы для бизнеса со стороны левых политиков, предлагающих национализацию, изменения трудового законодательства, перераспределение или закрытые рынки. После холодной войны красная угроза исчезла, но национальный интерес президента США по-прежнему включал защиту интересов американского бизнеса от левых угроз. Поскольку коммунизм перестал быть оправданием существующей угрозы, президенты были вынуждены искать средства эффективной легитимации национальных интересов, действуя в интересах бизнеса от предотвращения левых угроз.

Президент Джордж Буш-старший – первый президент наступившего после холодной войны периода – опробовал «Новый Мировой Порядок» и предложил угрозу наркотерроризма в качестве замены холодной войны (оправдывающая мифология которой больше не поддавалась легитимации).

С потерей одного из сильнейших определяющих элементов и источника легитимности для американской внешней политики общенациональный интерес сместился. Несмотря на то, что элитная сеть внешнеполитического планирования все еще существует (хотя и в несколько преобразованном виде), правительство США начало развивать способность делать свой собственный анализ внешней политики и осуществлять долгосрочное планирование – и поэтому стало играть большую роль в определении национальных интересов.

То, что действительно изменилось с окончанием холодной войны, – это не процесс, с помощью которого определялись национальные интересы, а сами существенные интересы. С резким снижением угрозы «важным территориям» и возможным окончанием любой вероятной угрозы для открытых рынков и сырья любая правдоподобная угроза для традиционных основных национальных интересов, по-видимому, исчезла. Пока национальный интерес президента продолжал включать проблемы безопасности и защиты американских бизнес-интересов за рубежом, появился целый ряд дополнительных нормативных интересов (которые либо могут, либо не могут осуществляться): продвижение демократии, защита прав человека, поддержание мира, прекращение этнических, националистических и сепаратистских конфликтов и так далее.[13] При этом для реализации данных интересов как республиканцами, так и демократами могли использоваться военные решения.