Новые забавы и веселые разговоры

— Прошу, мадемуазель, пусть хвала женщинам, которую вам угодно слагать, ограничивается их заслугами и не умножается охулением бедных мужчин. Ибо если мы захотели бы считаться, вам было бы весьма нелегко дать отчет в делах пресловутых женщин, по-вашему, столь добродетельных. К слову молвить, из того, что одна кончила с собой, а вторая нет, следует, что кто-то — та или другая — поступила нехорошо. И пусть историки говорят, что самоубийство было единственным доблестным деянием Сарданапала[447] (потому что этот поступок требует немалой отваги), — даже законы язычников не одобряли такой смерти, особенно если ее причиной было сознание собственной вины, насылающее на преступника бесчисленных фурий, как мы читаем об Оресте;[448] или страх попасть в руки врага, как у Ганнибала;[449]

или стремление избежать бесчестья, как было с поэтом Галлом,[450] или желание избавиться от болезни, которую не может осилить ни одно лекарство, как у Порция Латрона,[451] жаждавшего излечиться от перемежающейся лихорадки; или любовная невоздержность, как было с Тисбой и Пирамом;[452]

или досада из-за невозможности достигнуть желанной цели, как у Нереры, узнавшей, что ее возлюбленный женится на другой; или еще какое-нибудь огорчение. Правда, языческая вера извиняла тех, кто кончает с собой из похвальных побуждений, например ради спасения своей невинности, как поступили Дидона,[453] Софрония[454] и красавец Демокл;[455]

или желая знать, что происходит в ином мире, как Клеомброр[456] и жительницы Милета;[457] или чтобы принести своей смертью пользу государству, как поступили всадник Марций[458]

и император Отон,[459] а порой — из боязни ему повредить, как был вынужден сделать Фемистокл; или же устав от слишком долгой жизни, как Помпоний Аттик.[460] Поэтому великий Плиний[461] и называет наибольшим благом, дарованным природой человеку, право умереть когда захочется; однако с этим нисколько не согласно справедливое суждение Платона, который не хочет мириться с тем, чтобы человек был волен в столь важном деле, и утверждает, что самоубийца достоин сурового суда, как покидающий войско без позволения начальника солдат или бегущий из темницы узник. Это явно против вашей Флери, — однако мы не хотели вступать с вами в прения, даже понимая, что ради ее оправдания вы черните Понифра, который будто бы ее опоил. Если бы и вправду было так, то она, готов признать, потеряла бы девство, но понести никак не могла! ибо я не верю, что пьяная женщина способна зачать. Недаром вы в своем рассказе перескочили через это место не замочив ног, и удовлетворили меня далеко не полностью.