Читаем Новый Библейский Комментарий Часть 3 (Новый Завет) полностью

Как указывалось выше, Иоанн здесь использует пророчество Иезекииля об оккупации израильской земли ордами Гога и Магога после установления мессианского царства. В то время как в Иез. 38 «Гог из земли Магога» приходит с севера в святую землю, в видении Иоанна Гог и Магог вышли на широту земли (8) и окружили город, который любит Бог, город, простирающийся в длину и ширину, а также и в высоту на 1 400 миль (2 200 км) (21:16). Это событие, как и Армагеддон, символическое и представляет собой попытку свергнуть власть Христа в мире. 9б—10 Те, кто стремился уничтожить других, будут сами уничтожены, а дьявол будет сброшен в озеро огненное, чтобы никогда уже не доставлять горя человечеству.

20:11—15 Последний суд

Если исчезающие перед лицом Бога небо и земля предвещают появление нового неба и новой земли (ср.: 2 Пет. 3:10—13), то видение великого белого престола, который воочию могли видеть люди, — поистине зрелище, достойное благоговения. Но эта сцена, по–видимому, чисто символическая, призванная усилить впечатление величия совершающегося, ведь это последняя величественная теофания, богоявление, от которого хотела бы скрыться всякая тварь, но безуспешно (ср.: 6:12—17).

12 Иоанн увидел мертвых

; малых и великих, стоящих пред Богом, то есть все человечество, представшее перед судом. Избавлена ли от него Церковь? Отрывок 20:4—6 позволяет полагать, что да, но в таком случае суд над верующими должен был пройти раньше (ср.: 3:5; 2 Кор. 5:10), однако Иоанн об этом ничего не говорит. Этот отрывок свидетельствует о непреложности всеобщего суда, как над святыми, так и над грешниками, и до его свершения еще есть много времени! В основу суда положены два принципа: во–первых, людей будут судить сообразно с делами [их], а во–вторых, — по написанному в книгах. Последнее взято из Дан. 7:10 и отражает одновременно и обычный судебный процесс, и обычай персидских царей детально фиксировать все события, происходящие в их провинциях. Важно отметить, что эти два критерия составляют основу свидетельства и будут вскрыты в книге жизни.

14—15 И смерть и ад отражают факт смерти и условия после смерти. Оба повержены в озеро огненное, что рисует абсолютно ясную картину будущего. В этом озере

найдут свою окончательную судьбу те, кто не был записан в книге жизни. Это озеро исходит из преисподней, места пребывания зверя, врага Бога, обители злых духов и наказания падших ангелов. Оно противопоставляется городу Бога. Иоанн использует одну символику для описания жизни вне города (21:27) и совсем иную — для описания жизни в самом городе (21:24—26). Она начинается в связи с новым творением, деяниями Бога во Христе; мы можем быть уверены, что благодать и истина (Ин. 1:17) действительно соединятся в судах так же, как они соединились на кресте Христовом.

21:1—8 Новое творение

Раскрытие деяний Божьих во имя человечества достигает своего кульминационного момента в данном отрывке: в ст. 1—4 описывается новое творение, когда Бог и Его народ будут пребывать в тесном единении; в ст. 5—8 подтверждается истинность этого описания и раскрывается его смысл. Его назначение — укрепить веру, надежду и решимость Церкви на пути ее последнего испытания.

Перейти на страницу:

Похожие книги

История военно-монашеских орденов Европы
История военно-монашеских орденов Европы

Есть необыкновенная, необъяснимая рациональными доводами, притягательность в самой идее духовно-рыцарского служения. Образ неколебимого воителя, приносящего себя в жертву пламенной вере во Христа и Матерь Божию, воспет в великих эпических поэмах и стихах; образ этот нередко сопровождается возвышенными легендами о сокровенных знаниях, которые были обретены рыцарями на Востоке во времена Крестовых походов, – именно тогда возникают почти все военно-монашеские ордены. Прославленные своим мужеством, своей загадочной и трагической судьбой рыцари-храмовники, иоанниты-госпитальеры, братья-меченосцы, доблестные «стражи Святого Гроба Господня» предстают перед читателем на страницах новой книги Вольфганга Акунова в сложнейших исторических коллизиях той далекой эпохи, когда в жестоком противостоянии сталкивались народы и религии, высокодуховные устремления и политический расчет, мужество и коварство. Сама эта книга в известном смысле продолжает вековые традиции рыцарской литературы, с ее эпической масштабностью и романтической непримиримостью эмоциональных оценок, вводя читателя в тот необычный мир, где молитвенное делание было равнозначно воинскому подвигу.Книга издается в авторской редакции.

Вольфганг Викторович Акунов

История / Религиоведение
Мифы и легенды Средневековья
Мифы и легенды Средневековья

Давая возможность лучше понять странный, причудливый мир Средневековья, известный английский писатель Сабин Баринг-Гоулд исследует самые любопытные мифы раннего христианства, подробно рассказывает о символике и таинственных, мистически связанных между собой предметах, людях, явлениях природы, которые рождали новые смыслы и понятия, ставшие впоследствии зачатками наук, общественных и религиозных институтов современности. Легенда о Вечном жиде и идея бессмертия, всемирное значение креста как символа жизни, загадочная суть Святого Грааля и многие странные и непонятные феномены духа и сознания в верованиях и представлениях людей Баринг-Гоулд также пытается объяснить с помощью мифов. Эта необычная книга не только захватывает воображение, но и обогащает множеством интереснейших знаний из средневековой истории и культуры.

Сабин Баринг-Гоулд , Сабин (Сэбайн) Баринг-Гоулд (Бэринг-Гулд) , Сэбайн Бэринг-Гулд

Культурология / История / Религиоведение / Мифы. Легенды. Эпос / Образование и наука
Хлыст
Хлыст

Книга известного историка культуры посвящена дискурсу о русских сектах в России рубежа веков. Сектантские увлечения культурной элиты были важным направлением радикализации русской мысли на пути к революции. Прослеживая судьбы и обычаи мистических сект (хлыстов, скопцов и др.), автор детально исследует их образы в литературе, функции в утопическом сознании, место в политической жизни эпохи. Свежие интерпретации классических текстов перемежаются с новыми архивными документами. Метод автора — археология текста: сочетание нового историзма, постструктуралистской филологии, исторической социологии, психоанализа. В этом резком свете иначе выглядят ключевые фигуры от Соловьева и Блока до Распутина и Бонч-Бруевича.

Александр Маркович Эткинд

История / Литературоведение / Политика / Религиоведение / Образование и наука