Новый директор

— Вот и отлично! Так и решили! — с удовольствием выслушав Архипыча, заключил беседу о коммунизме Константин Семенович. — У меня к вам, Иван Иванович, только одна просьба… или даже требование: делать всё должны дети. Решительно всё! От самой черной работы до самой тонкой. Учите их, помогайте, советуйте, но не опекайте. Фабрика-кухня нужна не столько для обслуживания ребят, сколько для обслуживания ее ребятами. Они хозяева!.. Посмотрите, какую они уже проделали работу: пыльный и грязный склад вычистили до блеска и очень этим гордятся. Я очень рассчитываю на вас как… ну как на воспитателя! Придут матери. Разные матери… без родителей не обойтись… И некоторые из них могут перехватить инициативу и освободить детей от непосильной, по их мнению, работы. Так вот, надо, чтобы этого не случилось.

— Не только матери. Среди учителей тоже такие нянечки есть, — вмешался Архипыч.

— Когда вы рассчитываете пустить производство? — спросил толстяк.

— К первому сентября.

Константин Семенович ждал возражений, но Иван Иванович только покачал головой и начал задавать вопросы:

— Работать будет постоянная бригада?

— Нет. Работать будут старшие классы, начиная с восьмого, один раз в неделю.

— Сколько человек?

— Самое меньшее тридцать.

— Кто будет ведать учетом?

— Они же.

— Куда будем девать готовые изделия?

— Продавать. У нас мощные шефы. Откроем у них на заводе палатку… или в буфете…

— Дети сами будут торговать?

— А почему бы и нет?

— А не рискованно? — прищурился, как для стрельбы, Иван Иванович.

— А без риска мы никогда никого не воспитаем, Иван Иванович. — Я понимаю, чего вы боитесь. Деньги в руках!.. Могут утаить, обсчитать, обвесить… Да, такие случаи возможны, и будут, но бояться их не стоит. Чтобы воспитать настоящего человека, нужно его не изолировать, а сталкивать с жизнью и закалять. Правильно поставленная советская торговля должна воспитывать очень хорошие качества.

— Приятно слышать умные слова.

— Конечно, как говорят: «У хлеба не без крох», — продолжал Константин Семенович, пропустив мимо ушей похвалу, — но без доверия мы никогда не воспитаем честности.

— Доверяй и проверяй! — заметил Архипыч. — А у иных повелось — никому не доверять. Тут одна учительница шуметь было начала: что, говорит, вы делаете? А я как раз решетку у вешалки собирался снимать. У вас, говорит, всё разворуют!

— Что за учительница?

— Не спросил фамилию. Востроносая такая, а вместо волос — пакля…

— Лизунова! — сразу догадался Константин Семенович.

— Может, и она. Не знаю! — проворчал Архипыч. — Так вот она как о детях судит! Заранее всех ворами определила.

— Ну довольно о ней! — остановил Архипыча директор и снова обратился к Ивану Ивановичу: — Сейчас вы познакомитесь с нашими девочками… С Клавой Ивановой, председателем комитета. Помогите ей составить списки оборудования, посуды… Девочки, наверно, в столовой?

— Куда им деться! Они там готовы полные сутки жить, — смеясь сказал Архипыч. — Монополию захватили. Уборщиц близко не подпускают. Всё сами!

— Вот, вот! Так и надо.

— Разрешите задать вам один педагогический вопрос, товарищ директор? — вдруг спросил Иван Иванович.

Услышав слово «педагогический», Константин Семенович насторожился. В устах повара оно прозвучало неожиданно и как-то нелепо. Больше всего он боялся людей, начитавшихся теоретических книг и воображающих себя педагогами.

— Да! Какой вопрос? — спросил он.

— В «Педагогической поэме» Макаренко описал, как начиналась коммуна на пустом месте. Каждое достижение доставалось трудом и потом. И вот мне думается, что такие трудности как раз и воспитывают. Ребята ценят и берегут то, что сами с трудом добывают. У нас же положение складывается по-другому. Николай Афанасьевич, конечно, в лепешку разобьется, а даст первосортное оборудование и посуду… Одним словом, мы будем на всем готовеньком. Правильно ли это? Пословица даже есть: «Что легко дается, то не ценится»…

Константин Семенович улыбнулся, но на вопрос, раз он задан, надо было ответить.

— Вы неправы! — сказал он. — У рабочих, скажем, ткачей — тоже готовые станки, они не делают их сами. Значит ли это, что у текстильщиков нет трудностей? Что им не за что бороться? Что же, нарочно ставить детей в трудные условия? Отказаться от оборудования и начинать всё сначала? Думаю, что нет. Форм борьбы, Иван Иванович, и помимо той, о которой идет речь, сколько угодно, — так же как и трудностей. — Константин Семенович махнул рукой. — К сожалению, трудностей будет даже больше, чем надо! Найдем, на чем воспитывать ребят!

Иван Иванович слушал с таким вниманием, так подался телом вперед, что у него, казалось, даже наметилось что-то вроде шеи.

— И то верно, — засмеялся он. — Трудности будут…

— Ну всё, что ли? — нетерпеливо спросил Архипыч. — Закругляйся, Иван Иванович.

— Можно и закруглиться, — покорно ответил кулинар. — Вопрос в основном ясен… А подробности — дело десятое.

Константин Семенович сказал правду.