Новый директор

— Не знаю… Меня это не касается, — смутилась секретарь. — Мне передали договор для подшивки.

— Давно вам его передали?

— Я не помню точно… В мае, в июне…

— Ах так… Вы утверждаете, что получили договор весной?

— Да, весной.

— Странно… Совсем странно. Свежие чернила… Ну, хорошо. Не буду вас мучить.

Константину Семеновичу и в самом деле стало жаль эту женщину. Стоило только взглянуть на покрытое красными пятнами ее лицо, которые не могла скрыть даже пудра, как можно было понять, что она переживала, и даже больше: что совесть будет мучить ее до тех пор, пока она сама не придет и не признается в своем поступке.

— Константин Семенович, меня же директор не спрашивала, когда ей подписывать… Я маленький человек… что мне прикажут, то я и делаю.

— А я вас ни в чем и не обвиняю, Мария Васильевна. Просто у меня имеются сведения, что Самуил Григорьевич каким-то путем узнал о наших намерениях прекратить аренду… И вот поторопился оформить договор. Теперь нам их не выселить. Но откуда он узнал? Не могли же вы ему сказать. Правда?

— Я? — деланно удивилась Мария Васильевна. — Я не помню… Нет. Я же ничего не знала… Вы же мне ничего не говорили.

— Хорошо… Но только… Кто же мог проговориться? Острова, например… Она не могла узнать? Как вы считаете? Кто-нибудь из уборщиц…

— Не знаю. Ручаться я не могу…

Константин Семенович теперь нисколько не сомневался, что секретарь была в сговоре с артелью. Документ был подписан совсем недавно, задним числом и без участия Марии Васильевны не мог попасть в папку. Значит, она и предупредила о выселении.

Всё складывалось удачно. Если бы Самуил Григорьевич не показал завхозу договор, трудно было бы настаивать на быстром выселении артели. Нужно было бы писать, хлопотать… Волокита могла затянуться на год, если не больше. А потом? Как бы он доказал, что договор подписан задним числом? Но почему Самуил Григорьевич показал договор? На что он рассчитывал? Вероятно, хотел поразить сроком. Действительно! Недели не прошло после их встречи и документ «нашелся». В таком же темпе надо и действовать. Надо сейчас же ехать…

Прежде чем покинуть школу, Константин Семенович зашел в штаб школьного патруля. Там было оживленно. Три мальчика стояли возле стены и с интересом наблюдали за происходившим. Один был около стола, за которым сидела Моника и писала. Тут же находились Клим и Артем Китаев. При виде директора все замолчали.

— Продолжайте, товарищи! Я не буду мешать, — сказал он, оставаясь у двери.

— Пиши, Моня… Метлу он отобрал у Васьки.

— Ну и отобрал! А какое тебе дело… — плаксиво говорил мальчик, стоявший у стола. — Мы же играли…

— Ничего себе, игра! Лупит всех направо и налево! — сказал смеясь Артем.

— Кого я лупил?

— А что ты делал — работал? — спросил Клим.

— У меня же лопаты нет…

— Пиши, Моня! — приказал Клим. — Сколько ему дадим? Десять очков хватит?

— Хватит! — в один голос согласились Моника и Артем.

— А что очки… Какие очки? За что?

— За то, что нарушал порядок. Мешал работать.

— А к чему очки? Какие-то очки…

— Дальше будет видно… Вот наберется побольше, тогда узнаешь. Не обрадуешься! Маме твоей жаловаться мы не будем, не беспокойся. Мы сами приведем тебя в порядок! — многозначительно пообещал Клим. — А очки — это для учета. Понял?

— Да что вы на самом деле!.. за что? Что я такого делал?

Мальчик был озадачен не на шутку. Десять таинственных очков получены за озорство, и это пугало.

— Если бы тебя огрели метлой, тебе бы понравилось? — спросил Артем. — Ну, отвечай. Что ты, язык проглотил? Хочешь, огрею?

— Попробуй только.

— Ага! Значит, не нравится? Тебе не нравится, а другим, по-твоему, нравится? Такой поступок мы называем плохим. Понял?

— А кто вы такие?

— Тебе же сказали: школьный патруль. Ну, всё! Иди и помни про очки.

Озорника выпроводили из комнаты.

— Константин Семенович, а что с этими делать? — спросил Клим, показывая на трех мальчиков, стоявших у стенки. — Под ногами путаются, а работать не желают, да еще смеются. Дразнят тех, кто работает.

— Почему вы не хотите работать? — обратился к ребятам Константин Семенович.

— А что мы… Кто нас нанимал? — дерзко ответил один.

— Сейчас каникулы!

— Нас не имеют права заставлять! — выпалил пухлый, румяный мальчик.

— Тогда зачем вы сюда пришли?

— Просто так!..

— Просто так? — нахмурившись переспросил Константин Семенович. — Покажите руки. Ну! Протяните руки!

Мальчики неохотно вытянули руки. Они догадались, что перед ними новый директор, и явно струсили.

— Ладонями вверх! — потребовал Константин Семенович. — Видите? — обратился он к патрулю и презрительно бросил: — Сырые…

Затем перешел к столу:

— Пускай уходит на все четыре стороны. Запишите фамилии и особый значок…

Всё это Константин Семенович придумал, что называется, на ходу, но самым удивительным было то, что Клим, Артем и Моника сразу поняли его. На лицах у них появилось такое гадливое выражение, словно они увидели что-то очень противное.

— Эй, вы… сырые! Как ваши фамилии? — спросила Моника и, записав, поставила против фамилий галочки.