Новый документ

Было пусто. Единственный сотрудник столовой уже собирался убрать подносы, но увидев Кристоферов, радостно пошел курить еще одну сигарету. Кристофер-старший взял последнюю порцию риса с куриным филе, а писатель – по каким-то причинам нетронутую брюссельскую капусту и все то же филе – выбора-то не было. Они разместились за столом и начали обедать.

В отличие от других людей, с которыми Кристоферу-младшему довелось сидеть за столом, его старший коллега был идеален. Он не клацал зубами по вилке, не изображал пылесос, когда ел спагетти или суп, не чавкал, держал нож и вилку, как держали их английские аристократы XVIII века, сидел с прямой спиной, и за все время, что писатель проработал здесь, у его коллеги не упало с вилки ни одной рисинки. В эти моменты Кристофер наслаждался его компанией, ведь людей, с которыми он мог обедать без подергивания правой брови, можно было пересчитать на пальцах одной руки. Кто-то противно жевал бананы, кто-то громко глотал сок (причем именно сок, а не любой другой напиток), кто-то чавкал, когда ел бургеры, а кто-то держал вилку, как пещерный человек – копье. Причем, как назло, когда Кристофер встречался с этими людьми, они обязательно делали то, что бесило его больше всего – первый ел бананы, второй пил сок, третий заказывал бургеры. Одним словом, есть Кристофер предпочитал один, или с другим Кристофером.

– Я начал новую книгу, – наконец-то сообщил писатель Кристоферу, попробовав капусту и немного удивившись ее вкусу.

– Предыдущая не задалась?

Порой казалось, что Кристофер-старший читает мысли или предвидит будущее, потому что его вопросы всегда сразу же оголяли источник проблемы.

– С чего ты взял? – не подал виду писатель.

– Ты бы больше о ней рассказывал, – пожал плечами Кристофер-старший. – Ты ведь ее только дописал и, если бы она была хороша, ты, скорее всего, сейчас бы занимался маркетингом, поисками агента, а может, и вовсе перестал бы здесь работать. – Немного подумав, он добавил. – А может, и нет. Я не знаю, как устроена эта индустрия.

– Мы с редактором решили подождать, – начал увиливать Кристофер-младший.

– О чем будет твоя новая книга?

– О писателе, – задумчиво протянул Кристофер, – в кризисе, который пытается написать книгу о писателе в кризисе.

– Хочешь сделать рекурсию?

– Именно!

Как же приятно общаться с равным собеседником, – подумал Кристофер.

– Так как тебе идея?

– Не знаю. Сложно сказать. Думаешь, у тебя получится?

– А почему нет?

– Ты хочешь описывать свою жизнь?

– Я похож на писателя в кризисе? – Кристофер попытался замаскировать волнение удивлением. Вышло так себе – актер из него никудышный, хоть он и верил, что может сыграть любую роль и получить Оскара.

– Я не знаю, как выглядят писатели в кризисе, – парировал коллега. – Но либо ты ночью бегаешь по крышам, спасаешь девушек и рассекаешь на мотоцикле, либо книга получится скучной.

– В смысле? – насторожился Кристофер.

– Подумай о своей жизни. Ты уверен, что она настолько интересна, что может служить материалом для книги? Ты проводишь 9 часов на работе, еще час тратишь на дорогу. Остальное время уходит на написание книги. О чем ты будешь писать? Тут же нет явно выраженной цели или конфликта. Тут нет истории.

Писатель сидел с открытым ртом. Не потому что ел, а потому что охренел от услышанного. Об этой проблеме он не подумал. О чем он будет писать? В чем тема книги? Где конфликт? Где препятствия? Где ставки? Отличная идея снова скатилась в категорию посредственных, и Кристофер почувствовал во рту горечь очередного потенциального провала.

– Цель есть, – писатель попытался взять себя в руки и найти аргументы в пользу книги. – Цель – написать неповторимую книгу.

– Уверен, что уже есть много рекурсивных книг. Ты изучал этот вопрос?

– Нет, но, наверное, единицы ссылаются на реальную жизнь.

– Все-таки будешь писать про себя?

Кристофер почувствовал, что выставил себя писателем в кризисе, но вилять было поздно.

– Да. Представляешь, насколько реалистичными будут герои, диалоги, вся жизнь?

– Люди не любят читать о реальных персонажах и тем более о реальных диалогах.

Очередной сокрушающий удар. В этот момент Кристофер немного возненавидел своего коллегу. Он уже проигрывал по очкам и был в шаге от нокаута.

– Мои диалоги будут другими.

– Не знаю, что из этого выйдет, звучит как-то отчаянно… Но это может быть хорошей проверкой.

– В смысле?

– Если ты сможешь сделать такую идею интересной и затягивающей, то это явно признак таланта. По крайней мере, мне так кажется.

Ну вот и ставка. Вернее пародия на нее. Смогу ли доказать, что я великий писатель? Да уж… дерьмовая ставка.

Но другой у Кристофера не было и приходилось цепляться за соломинку. Писатель подбадривал себя, что докажет, как минимум, одно из двух: свою гениальность или тупость читателей, не сумевших вникнуть в доказательство.

* * *