Новый дом

Не прекращая движения, Андрей осторожно огляделся по сторонам, и увиденное ему однозначно не понравилось. Рассекая хаотично движущееся людское стадо, зал стремительно заполняли неизвестные люди в одинаковой светло-серой одежде, скрывающей не только тело, но и голову, оставляя открытой только верхнюю часть лица. В отличие от чисто женского коллектива охранниц таможенного терминала, среди этих бойцов — а появляющиеся в зале люди однозначно являлись обученными бойцами какого-то армейского подразделения — было достаточно много мужчин. Неизвестное подразделение работало на редкость слаженно и грамотно — буквально за несколько десятков секунд, не привлекая особого внимания гражданских лиц, его бойцы перекрыли все выходы, рассредоточившись по краям зала и заняв на боковых площадках галереи выгодные и очень удобные для снайперов позиции. Вооружение у них больше напоминало земные автоматы и, похоже, обладало значительной мощностью и дальностью поражения — об этом прямо-таки кричали и форма оружия, и внешний вид бойцов, вставших на одно колено или легших на пол на галерее под потолком, направив на Андрея сверху вниз своё оружие. На прицел его взяли даже те бойцы, что находились вдалеке и, если только это не снайперы, не могли сделать прицельного выстрела. Плохо, очень плохо…

Усилившееся ощущение давящего взгляда в спину означало, что он находится на прицеле множества хорошо обученных стрелков. Каким бы крутым терминатором ты ни был, увернуться от веера пуль ты не сможешь. И ещё неизвестно, по какому принципу работает оружие оканийцев — специально этот вопрос Андрей не изучал, но в программе-симуляторе звездолета, скопированной с академического курса, штурмовой орбитальный крейсер был оснащен световым, кинетическим, плазменным, гравитационным, радиоволновым, термоядерным оружием, плюс имелись неактивные позиции для мезонных стволов… Применять аннигиляцию или ядерное оружие в условиях массового скопления людей для его уничтожения вряд ли будут, а вот всё остальное вполне может находиться в арсенале спецслужб, и на каком принципе работало направленное в него оружие, Андрей мог только догадываться. То чувство уверенности, с которым неизвестные солдаты взяли его на прицел, позволяло предположить, что он находится для них в зоне уверенного поражения. Похоже, шансов у него нет, надо идти сдаваться. Побег не получился, причем не по его вине — силы оказались слишком неравны, один боец в поле — не воин. Андрей уже всерьёз начинал обдумывать вариант сдачи. Пока серьёзных преступлений за собой он не видел — людей он по возможности старался не убивать, а обезвреживать, причем гражданское население не трогал вообще. А если посмотреть с другой стороны — так по большому счету в сложившейся ситуации виноват не он, а оканийцы. Он никого не трогал, не обижал, сидел себе смирно в клетке. Измываться над живым человеком, ни за что ни про что тыкая его шокером в места, которые в культурном обществе вообще не называют, никто не имеет права. Такие действия вообще можно квалифицировать как нападение на гражданское лицо с целью убийства, а Андрей однозначно считал себя в этой ситуации безвинно пострадавшим гражданским лицом.

Окончательно приняв решение не предпринимать дальнейших попыток к бегству, а сдаться властям и попытаться спокойно во всём разобраться, Андрей выбрал для себя одну из групп бойцов, перекрывших входные двери в зал ожидания и единственный его путь к свободе, и не спеша, прогулочным шагом направился к ним. До солдат оставалось пройти чуть более десятка метров, как шелестящее холодком на периферии сознания чувство опасности вдруг резко взвыло, бросая его в сторону. Падение сопровождалось вспышкой боли в правом боку — по нему все же выстрелили без предупреждения. От всех выстрелов уйти не удалось, часть достигла цели, повредив ему шкурку. Рука, инстинктивно прижатая к поврежденному боку, окрасилась в красный цвет. Похоже, разговаривать с ним никто не собирался — решили пристрелить, как бешеную собаку…

— Пристрелить, значит, решили, — пробормотал Андрей, — ну что ж, хотели бешеную собаку — вы её сейчас получите…