Новый дом

— Вы правы. Слово матриарха для меня — закон. Возможно, у вас даже получится заинтересовать матриарха так сильно, что она прикажет мне не только простить убийство моего ребёнка, но и отдать собственную жизнь. Возможно, повторюсь — возможно, у вас даже что-то получится… Я знаю — империя в состоянии предложить клану настолько ошеломляющие преференции, что на их фоне матриарх пожертвует любым из членов собственного клана. У императора множество рычагов влияния на клан — налоги, территории, государственные заказы и инвестиции. Не знаю, что ещё вы изволите предложить… Возможно, льготные или беспроцентные кредиты, монополию в отдельных секторах экономики… Дерзайте, быть может, вам действительно удастся купить стальную госпожу, в чём я лично сильно сомневаюсь. Но если вам даже удастся договориться — окончательное решение по согласованию ваших предложений наравне с матриархом всё равно буду принимать я, так что оставьте в документах место и для моей подписи…

— А не слишком ли многого вы хотите?

— Я хочу одного — наказать убийц. Как вы правильно заметили — повлиять на моё решение может только матриарх. Меня купить вы не сможете, а вот её — вполне. Но, как вы мыслите категориями империи, так и матриарх мыслит категориями клана. Фактически она правит десятками миллионов соклановцев, оперируя величинами государственных масштабов. В вашей власти сделать такое предложение, что клан пожертвует собственной честью, оставив без законного отмщения убийц на службе государства. Однако простить убийство кланового для главы клана — потерять лицо. Во сколько вы оцените потерю лица клана Камэни, одного из старейших и, думаю, богатейших кланов империи? Рекомендую не продешевить, мой император. Матриарх рассмотрит ваши предложения всего один раз. Второй раз, даже если вы принесёте в дар половину империи, она ваше предложение рассматривать не будет. Матриархи не торгуются — они или принимают предложение, или отклоняют его. Впрочем, искренне желаю вам не договориться — больше всего на свете я желаю лично убедиться в смерти своих палачей.

— Я вас услышал, танья Айлинэри. Спасибо за согласие выслушать меня. Сейчас вас доставят обратно в больницу. До свидания.

— Прощайте, мой император… Да, и можете заодно трудоустроить у себя доставивших меня врачей — думаю, с завтрашнего ло они уже будут безработными…

* * *

Вторая неделя похода ознаменовалась для Андрея сменой обстановки. Во-первых, сплошной лес закончился — начались предгорья, в которых заросшие лесом холмы сменялись покрытыми густой травой проплёшинами, с которых отчётливо были видны заснеженные вершины на севере. Во-вторых, сначала незаметный, подъём уровня земли значительно увеличился, и стало заметно, что воздух стал более разрежённым. Ровные участки встречались всё реже и реже, сменившись пусть и незначительным, но подъемом в гору. В-третьих, осень полностью вступила в свои права, отметившись постоянной хмарью, перемежаемой мелким холодным моросящим дождём. Ночи стали ещё холоднее, по утрам на траве выпадала не роса, а иней. Андрей торопился, чтобы до зимы успеть перевалить через горы и спуститься к жилью. Он исхудал, последние капли жира, которого и так было немного, были сожжены изнурительной ходьбой. Теперь, проснувшись и наскоро собравшись, он быстрым шагом шёл к горному хребту. При быстрой ходьбе изо рта и от промокшей спины шел пар, однако высохнуть ни одежде, ни закрывающей спину накидке, сделанной из содранной с кресла обшивки, было не суждено — регулярно наползающий с гор туман, сменяющийся мелкой моросью, держал одежду стабильно сырой.

Кедрово-кокосовые деревья закончились, орехи исчезли ещё раньше, и чувство голода нашло своё постоянное место обитания в бурчащем животе. Воды пока хватало — близость гор отражалась на окрестном ландшафте обилием мелких ручейков, тонкими струйками бегущих по дну практически каждой впадины, достаточно было просто спуститься с холма. На ровных пространствах стали чаще попадаться следы крупных животных, иногда вдалеке мелькали стайки мирно пасущихся копытных, похожих на земных косуль. В небе кружили разнообразные птицы, в траве тоже постоянно что-то шуршало — жизнь била ключом, не собираясь затихать в преддверии зимы.