Новый лик любви

— Операция, естественно, блестяще. А вот период заживления затягивается, потому что у этой девушки очень шаловливые ручки. Так и норовят что-нибудь повредить.

Геля призналась:

— Если честно, меня тоже тянуло посмотреть, что там…

— Чистосердечное признание смягчает твою участь.

— Но я ни разу не заглянула!

— Потому что умница. — Его большая рука осторожно прошлась по ее макушке. — Послушная девочка. За это ты получишь награду.

Она указала пальцем на свое лицо, все еще скрытое бинтами:

— Вот это?

— А что может быть лучше? Красота открывает перед тобой новые горизонты. Перспективы, о которых ты раньше и не мечтала. Фигура у тебя отличная…

— Правда? — удивилась Геля.

Она, сгорбившись, сидела на заправленной постели, одетая в свой старенький халат, и не могла понять, как доктору удалось разглядеть в ней что-то особенное.

— Абсолютная! Параметры просто модельные, только роста, может, чуть-чуть не хватает, но я не удивлюсь, если тебя пригласят поработать в какое-нибудь агентство.

— О! — Она деланно рассмеялась. — Позировать фотографам? Ходить по подиуму? Это не для меня.

Снова остановившись, Анатолий Михайлович посмотрел на нее в упор:

— А что для тебя?

Геля растерялась:

— Я… Я не знаю…

— Но чем-то ты же планировала заняться в этой жизни?

— Да ничего я не планировала… Была одна мысль, но, по-моему, это нереально… Мама у меня на кафедре в пищевом институте работает. Не преподаватель, а так… Лаборант. Она хотела, чтоб я туда поступила. Даже поговорила уже с завкафедрой.

Медведев приподнял густые брови:

— О-о, ресторанный бизнес!

— Да нет… У них там кондитеров готовят.

Ухмыльнувшись, он одобрительно прищелкнул языком:

— Сладкая жизнь! Не то что у меня: режь да кромсай.

— Вы создаете красоту! — заспорила Геля. — Что может быть лучше?

— К сожалению, бывают и неудачи…

Ее рука невольно потянулась к лицу. Заметив это, Анатолий Михайлович остановил ее жестом:

— Нет-нет, с тобой все в порядке. Тут я не подкачал. Но каждый наш пациент должен отдавать себе отчет, что хирург все-таки не волшебник. А некоторые больные требуют слишком многого. Сорок лет с лица не уберешь. Десять — пожалуйста. Двадцать еще куда ни шло… Но сделать из старушки нимфетку — это невозможно.

Уже на пороге палаты он вспомнил:

— Да, кстати! Пусть тебя не разочаровывает, что кожа до сих пор остается все такой же воспаленной. Гематомы пока держатся. И заживление еще идет, и лазером тебя пока не пошлифовали. Ты пока смотри только на формы — носа, подбородка и глаз, запомнила? Хочешь, я дам тебе вуаль? У меня специально припасена такая шляпка с вуалью, не слишком густой, чтобы черты лица не скрывала, а кожу затушевывала. В первый раз посмотришь на себя через нее. Согласна?

Геля неуверенно согласилась:

— Хорошо. А когда меня лазером полечат?

— Не терпится? Вот сегодня все снимем, посмотрим, что и как, тогда и решим. — Подмигнув, Медведев вышел из палаты, оставив ощущение пустоты — он занимал много места, но для этого человека его было не жалко.

«Он здесь единственный, с кем хочется поговорить». — Вздохнув, Геля откинулась на подушку и через прорези в бинтах уставилась в потолок. Он находился так высоко, что в палате было достаточно воздуха, но все равно возникало ощущение духоты. Открывать окно Медведев не разрешал: «Еще не хватало, чтобы ты простуду здесь подцепила! Потом надышишься». Геля не спорила. Как можно спорить с волшебником, который дарит тебе новую жизнь?!

Со старой — она расставалась без сожаления, что там было хорошего? Только сестренка, а так — сплошной мрак. Как изощрялись одноклассники, когда Гелю вызывали к доске, и выкрикивали, демонстрируя высшую степень остроумия:

— Арыкова, ты подставку для носа взять забыла!

— Ой, у нее краснуха началась, мы все умрем!

— А это там твой ранец или чехол для шнобеля?

На контрольных они начинали улыбаться Геле:

— Ты уже решила? Лапонька, дай списать!

И она делилась своими знаниями, только ради того, чтобы не услышать в свой адрес еще какую-нибудь гадость. Ей так и не удалось научиться пропускать колкости мимо ушей. Каждая обида застывала в груди холодным комком, который Геля приносила домой, а потом сестренка отогревала ее своими ладошками…

Родных она просила в больницу не приходить. Зачем видеть полуфабрикат, на который она и сама старается не смотреть в зеркало? И дядя не только все понял, но и договорился, что оплатит ей пребывание в больнице до ее полного выздоровления. Чтобы Геля вышла в мир не опухшей и в синяках, а настоящей красавицей. Никто не пострадает, если она пробудет в больнице лишних дней десять. Книг ей принесли достаточно… А с Ленкой они перезваниваются десять раз за день.