Новый Макиавелли

Всякого, кто не бывал на заседаниях Палаты общин, шокируют шумовые залпы, направляемые со скамей оппозиции на премьера, который пытается подняться на ноги после очередного «шуточного» удара; шокируют также выражения, которыми члены Парламента пытаются подсечь беднягу. К середине срока правления Тони стал носить очки, чтобы разбирать спешные и подчас сумбурные записи в своей папке. Он довольно долго не мог свыкнуться с очками, когда же наконец свыкся — Алистер Кэмпбелл устроил целое шоу, якобы раскрывавшее истинную причину публичного ношения очков. Поначалу очки очень пригождались в Палате общин. Тони надевал их, собираясь отвечать на парламентские запросы; расшифровывая с помощью очков свои и наши каракули, он, разумеется, не мог видеть кривящихся физиономий членов Парламента. Помимо очков, имеется еще одна уловка, а именно: прислушиваться к диким выкрикам оппозиционеров или даже в крайнем случае сделать вид, что ослышался, — с целью вывернуть выкрики наизнанку. Именно так Тони поступил в Европе; прием сработал. Тони задал консерваторам риторический вопрос: какая еще страна разделяет их мнение. Обитатели передних скамей оппозиции поджали губы, но какой-то незадачливый заднескамеечник-тори завопил (пожалуй, неожиданно для самого себя): «Norway[139]

». Что дало Тони возможность с презрением взглянуть на вопившего и заметить ему, что Норвегия даже не состоит в ЕС.

Став лидером консерваторов, Дэвид Кэмерон заявил, что намерен практиковать новый подход, иными словами, вместо обычной политической пантомимы будет задавать серьезные вопросы. При подготовке к первой же кэмероновской сессии, в декабре 2005 года, мы успешно вычислили вопросы, которые Кэмерон припас для Тони, и Тони успел подготовиться. Как выяснилось, Кэмерон не способен соображать на ходу. Второй свой вопрос он зачитал по шпаргалке, проигнорировав тот факт, что Тони ответил на него минуту назад. И уселся на место, так и не коснувшись третьего вопроса. Гордон, всегда сидевший подле Тони, пихал его в живот, когда Тони садился, и дергал за полу пиджака, когда Тони вставал, — жесты следовало расценивать как требование сделать выпад против сокращения расходов, затеянного Кэмероном. В конце концов Тони уступил его настояниям. В дневнике я отметил, что «подход» Кэмерона долго не протянет, и не ошибся. Кэмерон вскоре вернулся к старым добрым перепалкам в духе кукольного театра — на радость благодарной аудитории.

Я всегда жалел лидеров оппозиции — ведь мне самому довелось работать в оппозиции с Тони, я знаю, как это трудно — подняться и задавать вопросы. У вопрошающего руки трясутся, еще когда он листки с вопросами перед собой раскладывает. Дэвид Кэмерон, бедняга, в первые недели мучительно краснел при каждой неудаче. Он вывернул наизнанку немало неписаных правил своей партии, а в 2006 году изрядно опростоволосился — упомянул в одном из своих вопросов «резкие повороты» — те самые, на которые мы сделали акцент в выпадах против тори. Допустившему ошибку подобного масштаба остается только подивиться собственной недальновидности и в ответ на хохот, сотрясающий Палату общин, тоже скроить улыбку. Кэмерон же покраснел как рак. Иногда лидеры оппозиции избегают касаться злободневных политических вопросов и занимаются вопросами более безобидными, интересными обеим партиям. Действительно, зачем давать премьеру возможность нанести вербальный удар? Лидеры консерваторов как прекратили в 2001 году задавать вопросы о Европе (знали, что проку не будет — только народ укрепится во мнении, что их эта тема волнует), так и до сих пор Европу замалчивают, причем весьма успешно.

Бывает, на парламентской сессии разыгрывается настоящая драма. В мае 2004 года группа протестующих принялась бросать с галереи презервативы, наполненные лиловым порошком. «Главный кнут» консерваторов, мужчина крупный, вскочил и громким голосом велел всем покинуть помещение, в то время как спикер, вместо того чтобы запереть зал до выяснения, ядовит порошок или нет, закрыл всю Палату общин. Тони вернулся в свой кабинет, а ведь хотел продолжать сессию, несмотря на вероятную угрозу. Спикер не позволил.