Новый Михаил [трилогия]

— Однако, господа, мы должны четко осознавать, что революционная неразбериха нарастает, и у России нет возможности ждать несколько дней. В ближайшие часы в Петрограде образуется несколько самозваных органов власти. Среди них будут и заигравшиеся политиканы из Государственной Думы, и радикалы из крайних левых партий, немецкие шпионы и просто проходимцы. Каждый из этих, так называемых органов революционной власти, будет, соревнуясь друг с другом, стремиться завоевать благосклонность черни, которая в данные минуты громит улицы столицы и окрестностей. Каждый из этих горлопанов будет давать все более дикие и нелепые обещания, каждый из них будет заявлять о себе, как о наиболее радикальной революционной власти и, как следствие, будет все больше разжигать пожар русского бунта. Бунта, который, как мы знаем, бессмысленного и беспощадного. Бунта, который уничтожит всякое подобие дисциплины в столице, а теперь расползается в провинцию, то есть в тыл русской армии. Более того, революционное падение дисциплины уничтожит изнутри и саму Русскую Императорскую Армию. Чем это чревато в условиях войны, не мне вам говорить, господа, ибо все мы прекрасно понимаем, что фронт рухнет, и немцы с австрияками маршевыми колоннами начнут наступление вглубь России.

Перевожу взгляд с одного на другого, а затем на третьего. Пытливо всматриваюсь в их лица, усиливая психологическое давление. Продолжаю.

— Поэтому, нет никакого сомнения в том, что сейчас речь идет не только о чести нашей Отчизны, но и о самом ее существовании, на котором революционными толпами будет поставлен жирный и кровавый крест. Про многие миллионы погибших, я думаю, не стоит и говорить. Но, кто же виноват, и что делать? Извечные русские вопросы, господа. Итак, кто виноват? Мятежники-революционеры? Политиканы из Госдумы? Иностранные шпионы? Нет, господа. Я убежден, что, не смотря на активные телодвижения и шум со стороны всех этих крикунов, главная вина не на них. В этом виноваты мы с вами. Да, господа, в первую очередь именно мы, присутствующие в этой комнате. Господа, дайте мне договорить!

О, есть реакция на провокацию. Присутствующие на ток-шоу негодуют! Алексеев с раздражением вскинулся. Лукомский что-то пытается возразить. Дядюшка просто возмущен. Эмоции при промывке мозгов — первейшая вещь! Зритель уж не безразличный статист на съемках и готов вступить в дискуссию, возразить или прокомментировать. Зритель уже в теме, она его начала цеплять. Едем дальше!

Не давая аудитории утонуть в междусобойских разговорах и обсуждениях, продавливаю свою мысль через ропот возмущения.

— Да-да, господа, именно на нас лежит крест ответственности за судьбу России, за судьбу Династии, за здоровое будущее Отечества. Мы же безответственно ждем, уповая на то, что все как-нибудь разрешится само собой и придет к нужному нам результату. Нет, господа, не придет!

Твердо и жестко проговариваю каждое слово:

— Мы и именно мы обязаны были убедить Государя Императора осуществить те шаги, которые изменили бы ситуацию в обществе и не допустили бы нынешней смуты! Да, господа, я знаю, что Государя трудно убедить, особенно в тех случаях, когда он не хочет быть убежденным. Я также знаю, что на Государя влияли не только военные, но и правительство и Государственная Дума. Но, господа, что взять со штатских политиканов, которых интересует лишь популярность? Разве они могут принимать непопулярные решения? Такие решения может принимать лишь военная элита Империи, которая долгое время была отстранена от принятия политических решений, и которая на полях сражений собственной кровью доказала свое право влиять на будущее России!!!

— Миша, что ты собственно предлагаешь? — раздраженно спрашивает «дядя».

Я встаю из-за стола и продолжаю уже стоя, нависая над ними.

— Обязанность верных своему долгу военных в условиях тяжелейшей войны и революционного хаоса — взять ответственность на себя и очистить общество от безответственных политиканов, зарвавшихся хамов и пьяного отребья, которое пытается захватить власть в стране.

Воцаряется тишина. Все в шоке. Точнее в шоке не от того, что я сказал, а от того, что сказал это я. Местный Иванушка-дурачок, романтический Миша, любитель светской жизни и лошадей, объект сплетен в салонах, причина скандалов, потрясших Империю, и, как сказали бы в мое время, — известный тусовщик и мажор, вдруг заговорил о вещах, которые от него меньше всего можно было бы ожидать. Усилим давление.