Новый Мир ( № 1 2011)

Он страшный костер зажигает,

Он страшное слово кричит…

 

Пародийный эффект и тут достигается наипростейшим способом — нагнетанием, назойливым усиливающим повторением, а «страшное слово», которое кричит Бармалей, — это всего лишь «Карабас! Карабас!».

Почему Карабас? При чем тут Карабас?

«Карабас» — один из нередких в этой сказке случаев зауми, десемантизированных звуковых комплексов, о желательности которых — особенно в «первобытном» нарративе — Чуковский напоминал в рецензии на гумилевскую пьесу. Но так ли уж бессмыслен этот, провозглашенный страшным, «Карабас», отсылающий к названию одного из самых благостных, безмятежных — «нестрашных» — стихотворений Гумилева?

«Бесподобная идиллия», по слову знаменитого современника, гумилевский «Маркиз де Карабас» сразу после опубликования в «Жемчугах» попал в детский поэтический альманах (точнее, в «сборник стихов для отрочества») «Утренняя звезда» и был надолго закреплен за «детской литературой»[44].

 

Весенний лес певуч и светел,

Черны и радостны поля.

Сегодня я впервые встретил

За старой ригой журавля.

Смотрю на тающую глыбу,

На отблеск розовых зарниц,

А умный кот мой ловит рыбу

И в сеть заманивает птиц.

 

В сеть заманивает птиц… Идилличность, связанная с «заманиванием птиц» в сеть, может показаться странной и сомнительной, особенно с точки зрения самих этих птиц. Не слишком ли гумилевская идиллия смахивает на другое — приторно-идиллическое — стихотворение о заманивании птиц в сети — на пресловутую «Птичку» А. А. Пчельниковой? Вошедшее в десятки хрестоматий, песенников и других изданий подобного рода, оно стало идеальным знаком сюсюкающей, сентиментальной, чересчур «детской» поэзии для детей.

 

Дети

А, попалась, птичка, стой!

Не уйдешь из сети;

Не расстанемся с тобой

Ни за что на свете!

Птичка

Ах, зачем, зачем я вам,

Миленькие дети?

Отпустите полетать,

Развяжите сети!

 

Дети

Нет, не пустим, птичка, нет!

Оставайся с нами:

Мы дадим тебе конфет,

Чаю с сухарями…

 

Птичка

Ах, конфет я не клюю,

Не люблю я чаю:

В поле мошек я ловлю,

Зернышки сбираю…[45]—

 

и так далее.

 

Вот эту, пародийную уже саму по себе, детскую песенку Чуковский слегка расцвечивает пародийными бликами и помещает в пародийный же контекст сказки:

 

Милый, милый Бармалей,

Смилуйся над нами,

Отпусти нас поскорей

К нашей милой маме!

Мы от мамы убегать

Никогда не будем

И по Африке гулять

Навсегда забудем!

Милый, милый людоед,

Смилуйся над нами,

Мы дадим тебе конфет,

Чаю с сухарями!

Но ответил людоед:

«Не-е-ет!»