Новый Мир ( № 1 2012)

Я посмотрел в ее глаза — они были синими и казались глубокими, внимательными… Страха не было. И в следующий миг я поплыл… Не знаю, как она это сделала, но я сразу ощутил, что я уже не здесь. Тлеющими палочками она легонько прижгла мне запястья, руки на сгибах локтей, живот, две точки на лбу, одну на шее, потом на спине и коленях. Потом попросила три раза обойти вокруг пира, закрытого в это время блестящей материей. Я, как заговоренный, прошел первый круг — она ничего не делала. На втором круге она подняла над моей головой какое-то матерчатое покрывало. На третьем круге остановила меня и попросила обнять это надгробие… Понимаете, это было бы совершенно невозможно при других обстоятельствах. Такие поступки не в моем характере. К тому же это надо было сделать трижды. Но то ли она уже целиком завладела моей волей, то ли я сам вручил ее на милость святых и ангелов ислама, но только я не просто обнял это надгробие, а сделал это с чувством глубокой нежности… Она все это время гладила меня каким-то металлическим предметом (или это был ее палец?!) вдоль позвоночника. После этого я как будто подошел к надгробию с другой стороны: там покрывала были приоткрыты, и оно уже не казалось белым, скорее оно было из майолики, покрытой цветной глазурью. В глубокой резьбе были сквозные прорези, и теперь задача была в том, чтобы вставить пальцы обеих рук в отверстия (а там уже много народу упражнялось в этом, и видно было, куда просовывать пальцы), подумать и загадать желание. Я стал просовывать пальцы — они не слушались меня. Я почувствовал прикосновение рук — это были руки женские, горячие, легкие, — и руки мои словно ожили под этими руками, и пальцы сами вошли в дырки…

— Проси, — сказал голос, в то время как руки… Я все время чувствовал эти руки… Не думал, что они у нее такие нежные…

Я не знал точно, о чем просить, мне только хотелось, чтобы меня покинуло чувство сиротства, пронзившее меня на аллее шахидов, чтобы затянувшаяся невстреча с городом обернулась наконец встречей, чтобы эта земля открылась мне, приняла меня, ответила мне, как угодно мне ответила, но только не оставалась бесчувственной, немой…

Я не произносил вслух этих слов, но едва успел все это подумать, как испытал невообразимое облегчение… Как будто кто-то сказал: да, это будет тебе, будет… И душа успокоилась.