Новый Мир ( № 1 2012)

А все, что было до этого, было просто нарезкой недоделанных видеоклипов: аэропорт, автомобиль, эта гостиница со странным названием  «Yaxt Club» и этот уютный номер, имитация европейского завтрака, президентская яхта у пирса, да и сам этот город, который так и остался для меня каким-то промельком или видом вот в это окно. Я едва-едва успевал приземлиться в нем, чтобы сделать несколько самостоятельных шагов в направлениях, мне неизвестных, легко стирающихся в памяти, зарастающих тьмою или светом других путей, перекрестков, улиц, бутиков, звуков диско, пульсирующих в неизвестной дискотеке в неизвестной точке ночного города…

Реально я запомнил всего несколько мгновений, иногда кстати запечатлевшихся на флеш-карте моего фотоаппарата: эту девушку в темном дворе, девушку, которая так и осталась для меня тайной, какой-то вечной приманкой, являющей себя то в одном, то в другом образе; ребят, торгующих гранатовым соком на рынке, допотопный чугунный пресс, закручивающийся, как тиски, сбегающий в желобок сок, живой, живительный, пенистый от свежести и избытка, и гранатовый жом, бледно-розовый, в нескольких заполненных с верхом картонных коробках, и еще эти люди в дальних рядах — какие-то исконные праведники, с загорелыми крестьянскими руками, — они продавали домашний сыр в овечьих желудках. Вот почему-то именно это запомнилось, отпечаталось в памяти: серый, затушеванный не то туманом, не то дождем рассвет над морем, странные превращения со мной в пире Хасан, появление Эмиля; мгновенное узнавание в нем «своего»; какой-то доверительный тон нашей короткой прогулки по Дворцу ширваншахов, темный двор редакции, потом — компьютер, фотоархив, с головой выдающий влюбленность Эмиля в природу гор, камня, глиняных и грязевых потоков, его зачарованность цветом, фактурой, просто — его зачарованность…

Я сунул в розетку кипятильник, чтобы заварить себе первую порцию крепкого чая, дабы быстрее очухаться и к приезду Азера быть в форме.

…Никогда не забуду легкий оттенок досады в его голосе там, на вулкане:

— Черт, сейчас бросится…

От меня не ускользнула эта досада: ему немного обидно было за то, что я не сделал всего, как он, для нашей дружбы, я слишком боялся, что грозило превратить наше приключение в дикую и кровавую бойню… Но я постарался. Я не победил страх, но сделал его меньше. Этого оказалось достаточно.