Новый Мир ( № 10 2010)

В революцию в Париже не у дел оказалось множество поваров: их бывшим работодателям отрубила головы гильотина. Потому-то количество ресторанов подскочило тогда в разы и привело к расцвету французской кухни.

 

В пятницу поздно вечером луна в три четверти горела так ярко, что все вокруг казалось еще темнее. Ворота были открыты, по шуршащему гравию въехали на просторный двор. Черный вытянутый фасад, только внизу чуть не вровень с землей горело три высоких окна. Я заглянул в одно: пылал камин — средневековый, с бревнами, охваченными огнем. И накрыт был стол на четыре куверта — хозяева нас ждали.

Буковых чурок подбросив в камин,

мы налегли б на еду,

ибо для завтрака вовсе не рано, —

перевел когда-то Найман какого-то трубадура. Тут можно б переделать так: ибо для ужина вовсе не поздно…

Сегодня утром по росной с инеем траве под колокольный звон бездорожьем, с одышкой поднимался в Везлее в романский храм. Служба с иконами православного письма — странное сочетание с оргбаном.

 

16 октября, четверг.

Сегодня ночью в Россию — на две недели.

 

18 октября, суббота, 18 часов, Переделкино.

Сейчас по ТВ (с книжной выставки во Франкфурте): “Книги Солженицына, Улицкой, Сорокина, Пелевина — давно вышли за границы России”.

 

Сидели “за кулисами”, пили зеленый чай с… маршалом Варенниковым. (Мы оба в телешоу “Имя Россия”, меня позвал Любимов; он — Варенников — отстаиваетСталина(!), я —Пушкина.

)

— Был я на днях у Чавеса в Венесуэле, — поделился вдруг генерал. — Ездил к нему с проектом установки там статуи Иисуса Христа — самой высокой в мире.

Я уже почти сразу догадался,чьяэто будет работа. И впрямь:

— Да есть такой скульптор Рукавишников, он сделал хорошую скульптуру и меня попросил прозондировать почву в Венесуэле.

— Будьте с ним осторожней, — посоветовал я, — этот Рукавишников хотел поставить прямо в воде Патриарших прудов медный примус… тоже под тридцать метров.

— Спасибо, спасибо, а я и не знал, — ответил генерал, благодарно кладя руку мне на колено, — теперь буду знать.

 

Кризис. “Пиздец уж близится, а кризиса все нет” (Иртеньев). Теперь есть икризис.

Солженицын в “Теленке” вспоминает выступление Евтушенко на встрече с Хрущевым: “Сейчас по дороге сюда я разговорился с таксистом…” И замечает: “Излюбленный сюжет всех столичных щелкоперов” (как-то так). Вот и я по дороге на ТВ и обратно в Переделкино разговорился с таксистами.

И тот и другой: “В последний месяц количество клиентов сократилось вдвое”.