Новый Мир ( № 10 2010)

Но ведь любую идеологию можно изложить простым и понятным языком. Марксизм и советский патриотизм на «низовом» уровне столь же просты и примитивны, как национализм. Чтобы стать советским патриотом, интернационалистом, не обязательно штудировать диалектический материализм. Советские лозунги всегда были просты и доходчивы: «Фабрики — рабочим, земля — крестьянам, мир — народам!», «От каждого по способностям, каждому по труду», «Мы воюем с панским родом, а не с польским трудовым народом». Что тут непонятного?

К тому же Бранденбергер пишет о стремительном распространении русского «шовинизма» на всех этажах социальной лестницы, от рабочих, крестьян, красноармейцев до генералов (П. Тюхов), академиков (Е. Тарле), писателей (А. Толстой, И. Сель­винский, К. Симонов). Выпускник престижного ИФЛИ Константин Симонов, в известном стихотворении повторивший слова «русский», «русская», «русские» одиннадцать раз, вряд ли понимал только «прозаические стороны нарратива».

По мнению американского ученого, свою роль в успехе «руссоцентизма» сыграл и Большой террор. Прежние герои (Тухачевский, Косиор, Ягода, Ежов) один за другим оказывались врагами народа, в то время как место и роль национальных героев далекого прошлого оставались неизменны. Но разве мало героев-революционеров даже после репрессий оставалось в распоряжении советской пропаганды? Во-первых, многие уже умерли, а потому их можно было эксплуатировать безбоязненно: Ленин, Свердлов, Дзержинский, Фрунзе, Чапаев, Котовский, Щорс, народовольцы, декабристы, Разин, Пугачев. Во-вторых, были живы герои Гражданской войны, превращенные пропагандой в неприкосновенные живые легенды: Ворошилов, Буденный. Наконец, был сам товарищ Сталин! Разве не хватит для национальной мифологии? Да с избытком! Согласно теории позиционирования, в памяти человека есть место только для семи брендов, не более. Товарищ Сталин Джека Траута и Эла Райса не читал, равно как их популяризатора Виктора Пелевина. Но психологию масс знал не хуже.