Читаем Новый Мир ( № 11 2005) полностью

Или еще один пассаж в том же тексте: “Кинорежиссер должен снимать кино. Певец — петь. Балерина — крутить фуэте. И это относится не только к тем случаям, когда кинорежиссер, балерина и певец подписывают письмо, которое не нравится либеральной интеллигенции, а ко всем ситуациям без исключения”. Высказывание, способное поставить в тупик постоянного читателя Кашина, — ведь во множестве других случаев он так же горячо жаловался на отсутствие у нас в стране гражданского общества, то есть общественного мнения и институций и каналов для его выражения. Журналиста почему-то очень страшит возможность “истерик в стиле „не подавать руки””, ну а разного рода обращения к общественности и к власти определяются им исключительно как “доносы”. И он дает наставление либералам, от которых эта мерзость и пошла: “Только тогда, когда каждый, считающий себя либералом, поймет, что неприлично писать доносы даже на плохих (с его точки зрения) людей, — только тогда будет надежда на то, что кто-то еще прекратит писать доносы на хороших (опять же — с точки зрения среднестатистического либерала)”. При этом, например, речь Шолохова на ХХIII съезде КПСС против Синявского и Даниэля молодому человеку кажется морально оправданной: “Шолохов был честным писателем и честным коммунистом, та его знаменитая речь — не составленный безликим аппаратчиком донос, а гражданская позиция”. Менее всего я хочу спорить здесь с Кашиным, я пытаюсь разобраться в логике молодого человека. Кашин не раз продекларировал (и даже продемонстрировал) свою объективность журналиста. То есть способность в оценке человека или ситуации подняться над идеологической зашоренностью мышления. Но почему у него получается, что у одних (“честных коммунистов”) может быть “гражданская позиция”, а у других (“доносчиков-либералов”) не может ее быть по определению?

И вот здесь искрит — чувствует Кашин умнее и независимей, нежели думает. Процесс мышления имитируется у него подбором идеологем, точнее, идеологических ярлыков, с помощью которых молодой журналист пытается выстроить свое общественное самоопределение.

А это именно ярлыки.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века