Новый мир. № 12, 2002

Обращение к Гёте побудило Франка отказаться от прежней субъективистской позиции. Теперь уже на всю жизнь он «раскрыл объятия „объективизму“, то есть стал рассматривать мир как систему бытия, а не сознания», — пишет исследователь. 1908 год — переломный в судьбе Франка. Он устремился к цельной монистической системе, совместив для себя материю и сознание под влиянием Вильяма Штерна и Анри Бергсона, отказался от кантианства и преодолел его потенциальный скептицизм. В это же время женитьба завершила «годы ученья и скитаний». Франк стал профессиональным философом и преподавателем.

Чуть раньше он осознал невозможность занятия политикой в силу своего характера. Тщетными оказались попытки объединить социалистов и либералов в революционном движении. Ему был близок политический реализм П. Б. Струве, друга и наставника. Оба исповедовали объективизм, государственное сознание, ценности культуры и права — политическую философию либерального консерватизма. Одна из лучших статей сборника «Вехи» принадлежала Франку. Буббайер считает, что «было бы неверно рассматривать „Этику нигилизма“ как совершенно оригинальное произведение. Значение ее в другом — в той четкости, с которой очерчены определенные идеи». Нравственное мировоззрение русской интеллигенции было названо в статье «нигилистическим морализмом».

Постепенно складывалась «монодуалистическая» философская система Франка. Она имеет свой контекст, носит отпечаток его личности, на нее повлияла среда, в которой он жил: «Контекст философского дискурса Франка — традиционная битва между эпистемологическим идеализмом и эпистемологическим реализмом в европейской философии». По Франку, абсолютное бытие — это всеединство, частями которого являются субъект и объект, мысль и объективный мир. «Предмет знания» имманентен сознанию. Поэтому возможно интуитивное, «живое знание». Франк пришел к истинам, которые не могут всех удовлетворить: «Философия Франка ближе всего тем, кто стремится к синтезу за пределами разума, кто ставит жизнь выше мышления».

Среди философских источников «Предмета знания» обычно выделяют традицию платонизма и в ней Платона, Плотина и Николая Кузанского. Буббайер прибавляет к этому «непосредственное влияние» Бергсона, Спинозы и Гёте, немецкий идеализм и неокантианство. К сожалению, исследователь недооценивает русскую литературную и философскую традицию в формировании идей Франка («живознание» славянофилов А. С. Хомякова, И. В. Киреевского, «живая жизнь» Достоевского…). Но это влияние требует дополнительного изучения. Справедливо отмечено в биографии различие в интуитивизме Франка и Н. О. Лосского.

Антимонархическую революцию Франк, как и П. Струве, встретил с осторожным энтузиазмом, а все, что за ней последовало, — с нарастающей тревогой, в итоге признав «библейской катастрофой». Испытав на себе тяготы Гражданской войны, философ уже после высылки из Советской России спорил со Струве о причинах большевизма и возможном его поражении. Он не разделял безоговорочную защиту белого движения. Для того чтобы произошла смена режима власти в России, необходим «длительный процесс изменений в народном сознании». Спор этот Буббайер объясняет не только разной оценкой текущих событий, но различием концепций истории у двух мыслителей: «Струве был убежден, что человеческая воля первична», а Франк защищал «безличный» взгляд на историю. Он искал духовных причин крушения страны: «Россия была вовлечена в этот исторический процесс и пострадала, восприняв светские аспекты европейского общества без должной оценки их религиозных корней».

Сцену прощания Франка с Россией Буббайер воспроизвел по воспоминаниям современников — патетично и предельно точно: «Когда Петроград стал удаляться, Татьяна вышла на палубу и нашла там Франка, плачущего о том, что никогда больше не увидит Россию. Но тем не менее ему повезло, как он понял позже: он ни за что не выжил бы, если бы остался».

Книга написана не сухим комментатором философских положений, а человеком высокой религиозной культуры, живо сопереживающим своему герою. Автор проникает в его психологический тип: «Эта печаль при виде красоты, недостижимой в реальной жизни, — типичное проявление меланхолии Франка».