Новый Мир ( № 2 2007)

В Исаевой-драматурге поражает еще одна особенность. В большинстве пьес она твердо, почти вызывающе придерживается канонов драматургии, за незыблемостью которых прячется новизна высказывания. И в то же время Исаева тихо и незаметно стала пионером важнейшего современного жанра (или технологии) — вербатима.

Вербатим (лат.: verbatim — “дословно”) — метод создания пьес, а шире — текстов вообще на основе диктофонных интервью с представителями какой-то определенной социальной группы. Так получилось, что “пилотной” российской пьесой, созданной по этой технологии, стала драма Исаевой “Первый мужчина” (опубликована в № 11 за 2003 год журнала “Новый мир”, поставлена в Театре.doc). Особенности русского документального вербатима видны здесь предельно отчетливо: отсутствие заданной темы или конфликта (первоначально автор хотела собрать материал о девочках-старшеклассницах, а по ходу выяснилось, что многие пережили опыт инцеста с отцами); музыкально-тематический принцип построения пьесы вместо сюжетно-нарративного; отсутствие авторского вмешательства в речь персонажей; купирование и перемонтаж расшифрованных фрагментов как единственно допустимая форма работы с исходным текстом.

Спустя три года Исаева написала пьесу “Dос.тор”. Спектакль, поставленный одним из самых ярких молодых режиссеров Москвы Владимиром Панковым, открыл столичной публике возможности “саундрамы” — театрального представления, в котором главную роль играет не дословное воспроизведение текста, а его музыкально-ритмическое построение. Фактически в “Dос.торе” реализован доэсхиловский вариант древнегреческого синкретического жанра, объединяющего воедино текст, музыку, хореографию.

“Dос.тор” обозначил эволюцию Исаевой как драматурга, тяготевшего прежде к ясной, легко пересказываемой фабуле. История провинциального врача не сводится к нескольким иногда комическим, иногда трагичным эпизодам: бессмыслица и верность долгу оказываются родными сестрами, и то ли мир сужается до размеров захолустной больницы, то ли больничные реалии вырастают в символы — сразу и не разберешь. А финал (закольцованный с прологом пьесы) рисует новую, жесткую, грубую реальность, в которую входит женщина-автор, уставшая ждать прихода Мужчины:

“Женщина. Авитаминоз.

Мужчина. Зоб.

Женщина. Бронхит.

Мужчина. Тромбофлебит.

Женщина. Тиф.

Мужчина. Фурункулез.

Женщина. Загиб матки.

Мужчина. Ишемическая болезнь сердца.

Женщина. Ангина...

И так далее — до бесконечности играют в слова...

Мужчина неуверенным шагом выходит на авансцену.