Новый Мир ( № 2 2011)

Школьный курс русской литературы рассчитан на будущих филологов. Литературу в школе не читают, а изучают. Притом изучают скверно. Списанные рефераты, скучные доклады по бумажке. Юные старшеклассники выглядят смешнее престарелого Брежнева. Темы сочинений больше годятся для докторских диссертаций. Наконец, есть еще обязательный анализ текста: «Прочитайте бунинское стихотворение „Вечер” и рассказ „Книга”. Сопоставьте эти произведения, опираясь на следующие вопросы и задания. 1. В чем тематически перекликаются оба произведения? Попытайтесь мысленно „включить” один текст в другой. В какую из композиционных частей рассказа могут быть вписаны строки из „Вечера”?»

Уф, это только первое задание из весьма приличного учебника, рекомендованного Министерством образования и науки РФ

[5]

. А ведь тема «Иван Алексеевич Бунин» этим не исчерпывается. Ученика ожидает еще восемнадцать (!) таких заданий, не считая все тех же докладов и рефератов. Не успели вы почувствовать вкус пирожного, как вас заставляют сделать его химический анализ, после которого уж точно не останется ни времени, ни сил, ни желания читать Бунина.

И вот, перечитав школьный учебник, я понял настоящий смысл учебника альтернативного. Не плохих филологов, а хороших читателей должна воспитывать школа. Заинтересовать читателя русской классикой, развеять миф о «слишком сложном Достоевском», о «слишком многословном Толстом» — вот задача.

Половина авторов «Литературной матрицы» эту задачу решили. На мой взгляд, эссе Александра Кабакова о Бунине («Идеальный писатель») не нуждается в дополнениях. После него просто хочется взять с полки «Темные аллеи» или «Жизнь Арсеньева». Кабаков не «заигрывает с молодежью», но рассказывает о своем любимом писателе. Получается и увлекательно и познавательно. Ничем не хуже получились эссе Александра Мелихова о Михаиле Шолохове, Дмитрия Быкова о Максиме Горьком, Сергея Гандлевского об Исааке Бабеле, Елены Шварц о Федоре Тютчеве, Ольги Славниковой о Владимире Набокове. Сердце самого равнодушного школьника дрогнет после эссе Татьяны Москвиной об Александре Островском. Не знаю литературоведа, который мог бы убедительнее и ярче Владимира Шарова рассказать об Андрее Платонове. Так и надо писать учебники, не альтернативные, а настоящие, школьные.