Новый Мир, 2000 №01

А. В. Или такие вещи: «Новый мир» напечатал полемическое письмо Вадима Кожинова — не как единомышленника, а как оппонента. Кожинов — совсем не наш автор, но шаг такой возможен, он — не взрывает контекст журнала. Не уверен, что на такой плюрализм способны издания, считающиеся у их сторонников более либеральными.

М. Н. В «Знамени» экспериментальная поэзия более раскованная, чем в «Новом мире». Но тот же Кожинов, непредставимый там и представимый тут, — посмотрите, как он пишет. Я не говорю о том, что. Он пишет очень «по-толстожурнальному». Солидно вроде, но как-то не вполне актуально звучит. Я говорю об интонациях, о способе подачи своих мыслей.

А. В. То есть говорит по существу другое, чем авторы «Нового мира», а стилистика — привычная для толстого журнала, поэтому и ложится в контекст?

М. Н. Да, конечно. Есть такой рассказ Борхеса «Богословы». О богословах, которые спорили не на жизнь, а на смерть, один написал на другого донос, того сослали, одного в конце концов сожгли на костре, в жилище другого ударила молния, и он тоже сгорел. Они потом оказались в одном и том же месте ада, они не могли понять, что, с точки зрения Бога…

А. В. Или Борхеса?..

М. Н.

…они одно и то же лицо, потому что обсуждают одну проблему одними и теми же способами, и Бог не видит между ними разницы. Я хочу сказать, что, с точки зрения человека, не заинтересованного специально в том, чтобы выяснять оттенки различий… Боязно сказать, но разницы между знаменской Натальей Ивановой и новомирской Ириной Роднянской или между ними обеими и Вадимом Кожиновым — разницы не просматривается. Это я не к тому, чтобы кого-то обидеть, боже сохрани… Но поймите — общее сильнее, чем разница, которая тоже, конечно, имеется, но, чтобы увидеть эту разницу, надо совсем уж приблизиться, на что у большинства сегодня нет сил, времени и желания.

А. В. «Новому миру» исполняется 75 лет. Это много для периодического издания?

М. Н. Много.

А. В. Журналы — страшно выговорить — должны умирать?

М. Н. Да. Да, как предприятия, как фирмы, как газеты… конечно да. Но слово «смерть» обладает слишком серьезными коннотациями, чтобы его применять к какой бы то ни было форме культуры, потому что культура не умирает. Журнал как учреждение — да, умрет. Но не о мебели же жалеть… А как явление культуры — куда он денется.

А. В. Чисто теоретически я могу и сам сказать — совершенно спокойно — что, мол, когда-то была культура, а толстых литературных журналов еще не было… Значит, логически рассуждая, можно предположить, что когда-нибудь культура будет, живая, богатая, а толстых литературных журналов — как формы — уже не будет, а будет что-то другое, нам еще неведомое… Но я, новомирец во втором поколении, не могу представить, что это случится на моем веку.

М. Н. Тут, пожалуй, и я скажу, что угасание (по-моему, неизбежное) таких изданий не через год-два будет происходить. Не все еще выработано. Всю классику напечатали, всю эмиграцию вернули. Сейчас, наверное, шестидесятнические архивы на очереди — вы, скажем, печатаете дневники Дедкова. Это любопытно как минимум, хотя, конечно, впечатление какой-то особой извращенности мысли, чуть ли не кафкианской, у меня есть от этих дневников. Я все понимаю, жизнь была такая, что человек листа бумаги белого слегка побаивался — вдруг что-нибудь такое, не очень партийно-народное, напишется. Все-таки все равно — жуть. Я думаю, жуть таких свидетельств очень ценная и очень тонкая, гораздо тоньше, чем в тайных книгах сталинских времен. Словом, вы уже последний советский слой выбираете. Но дальше кто-то еще непременно появится, не может не появиться. Хуже всего для толстых журналов то, что этот кто-то новый никак не появляется, речь все идет о том, что было вчера и позавчера. Я понимаю, сложно принять, что журналы, вот, сидели за неким пиршественным столом, на них были направлены софиты и тысячи глаз, а потом все это развернулось куда-то, отвернулись все в разные стороны и никаких тысяч глаз нет. Славное время прошло, а место осталось тем же самым. Но это ведь не значит, что на этом месте уже ничего быть не может…

А. В.

И сейчас есть…

М. Н. Хорошо, конечно, что нашелся Сорос. Но будут, будут и еще находиться меценаты… (Раздумчиво.) У нас в стране столько дурных денег…

(На этом месте пленка не выдерживает и кончается.)

ВМЕСТО КОММЕНТАРИЯ