Новый Мир ( № 3 2007)

Королев решил идти на юг, ориентируясь по солнцу и невзирая на наличие дороги. Но дороги почти всюду были — грунтовые, пыльные или непролазные в низинах, — они шли через поля, множась колеями, которые сходились, расходились, ответвлялись. Вдоль главных дорог, которые можно было отличить по крупной щебенке, иногда встречались погнутые скорлупки автобусных остановок.

Ночевка в поле была курортом по сравнению с ночевкой в подъезде. Погоды стояли сухие, роса и зори побеждались костром и теплыми вещами. Выдавая Наде ватник, Вадя любил вспомнить присказку:

— Холодно не бывает, бывает мало одёжи.

Они шли с наслаждением.

Вверху купол неба чертили пассажирские самолеты. Скорее всего, они шли вдоль воздушного коридора — воздушной дороги, которой пользовались самолеты при полете на юг. Днем самолеты летали часто — примерно один в пять-семь минут. Лежа навзничь, Королев не раз с замиранием сердца видел, как два матово сияющих самолета расходятся друг над другом. Он даже видел, как на многокилометровой высоте солнце иногда мигает в стекле кабины.

Надя собирала цветы, пробовала плести веночки, у нее не получалось. Не получалось и у Королева, когда он стал ей помогать. Венок всегда у него рассыпался, хоть и выглядел вполне крепким, свитым. Наконец Вадя взялся за дело — и у него получилось. Теперь Надя шла в венке и выглядела в нем по-дурацки. Королев иногда просил ее снять венок. Она его не слышала.

Поля давно не засеивались, заросшие по пояс, все они были покрыты кротовыми холмиками, хоть и мягкими, но создававшими неудобство ходьбы. Кое-где попадались колоски. Но все больше желтела сурепка.

Иногда Королев включал транзистор — одну из немногих нераспроданных вещей. В Москве у него была любимая радиостанция, которая ретранслировалась и на Калужскую область. Экономя батарейки, он слушал только одну песню и выключал приемник. Иногда чистая трансляция прерывалась радийным шумом. Скоро он заметил, что это случалось всегда, когда на подлете с юга появлялся самолет. Шум этот сопровождался переговорами командира лайнера с диспетчером. Бодрый голос обычно сообщал что-то в таком духе: “Доброе утро. 9600. Борт 408. Ухожу на Шереметьево”. Голос диспетчера Королев не слышал. Так было идти веселее — видеть, как навстречу или вослед им продвигаются осиянные солнцем серебряные крестики самолетов, как они скользят в вышине над лугами, полями, рекой. “На Опалиху покороче будет”, — видимо, парируя ремарку диспетчера, отвечал, вклиниваясь в песню, пилот…