Читаем Новый Мир ( № 3 2008) полностью

тем прошлое тесней и будущее ближе.

Я признаюсь себе в наличье двойника,

которого в душе сужу и ненавижу.

Но спевка бузины без спора хороша,

а куст необитаем, словно остров,

плывущий облаком в прозрачной глубине:

гадальный воск расплавлен в круглой плошке

и опрокинут вниз — бугры, обломки, складки,

полоска капель, сплющенных в ручей,

чужая местность, прах ее и крошки

под пальцами у тех, кто были половчей.

Мы были и прошли в громоздком беспорядке,

оживший куст теней колышется на дне.

Загадывать вперед, что сбудется при встрече,

остерегись, окстись, — твержу в который раз.

Погудка бузины, сухой смычок в пушинках,

лишь руку протяни — и всполох по листве.

Воспоминанья жгут, когда их скрасить нечем,

улещивают, лгут, запутались в родстве,

окликнули тебя, попробуй заглуши их —

проглоченный комок, мотивчик напоказ.

 

Прощание с Гамбургом

Твое окно на черепичной крыше

с балконом, ухоженным как палисадник,

дважды на дню проходящим дождем,

светится за полночь, напоминая мне лишний

раз: наличие кровли не означает дом,

что при нынешних обстоятельствах досадней

прочего. Впрочем, отвлекает ветер с моря,

вырывающийся, как из бутылки, из узкого

горла канала. Рыбьей костью белеет внутри

застрявшая яхта. На больничном дворе картаво

шепелявят клены. Не спеша занимаюсь утруской

бессонницы посреди оккупированных территорий

твоей скворешни, считаю часы, ровно три

бьют куранты на кирхе в еврейском квартале.

Отсюда легко взлететь, как сейчас слышу

чуть запнувшееся, заплетающееся “улетала”

из немецких уст с поцелуем в щеку,

навернувшиеся слезы языком слизала.

“До свиданья” — отвечу, в несовершенной форме

продлевается прошлое на неопределенное время.

Снова вижу Гамбург в расступившемся тумане,

атлантическим циклоном укачанные цикламены

за чужим окном, на летящем фоне

облаков. Не помню уже, какой по счету

переменила пластырь на затягивающейся ране.

Все прислушиваюсь к дыханью, замены

не ищу, сиделкой ночной старея

на рассвете, разгорающемся все выше.

Рассказы об одиночестве

Долгопят Елена Олеговна родилась в Муроме Владимирской обл. Закончила сценарный факультет ВГИка. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Знамя”, “Дружба народов” и др. Живет в Подмосковье.

 

СОН

Дом старый деревянный, обои зеленые, с серебром; серебро — как иней нетающий, хотя тепло в доме.

Девочка, ее дочь, ей лет пять, стоит коленками на стуле и смотрит в окошко, ждет ее. Метет белый снег.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века