Новый Мир ( № 3 2009)

Пожалуй, более других повлиял на Никонова Иван Тургенев, но лишь одной своей книгой — «Записками охотника». Повесть «Балчуг» (1967) — самый «тургеневский» текст Никонова. Природа здесь не фон, а главное действующее лицо. Композиция, соотношение повествователя и героя тоже тургеневские, только на месте охотника — ученый-орнитолог, а герой — горбатый лесник, добросовестный, неподкупный, к тому же художник-самоучка. Эту печальную историю с трагиче­ским финалом пересказать трудно. Главное в ней не сюжет, а характер героя, лесные пейзажи, настроение. Язык замечательный, местами кажется, что перед нами неизвестный рассказ Тургенева.

Никонов был, наверное, первым русским писателем-экологом, настоящим «зеленым». Публицистическая поэма «След рыси» (1975) — из самых известных и «программных» произведений Никонова. Неоднократно печаталась столичными издательствами, вышла огромным тиражом в «Роман-газете», самую «крамольную» по тем временам главу «Волки», от которой отказались уральские издатели, взял «Наш современник»

[8]

.

У «Следа рыси» есть подзаголовок — «Публицистическая поэма». На самом деле Никонов соединил несколько трудно сочетаемых жанров: утопию, анти­утопию, притчу, очерк, реалистический рассказ. Они связаны сквозным сюжетом — историей Лесного Кота (рыси) — и главной идеей: человечество (именно так! Урал, Советский Союз — лишь часть общей картины) истребляет среду обитания и обрекает и себя, и окружающий мир животных на мучительную гибель: «Видел он Землю в дымах и развалинах, в тучах пепла и смрада от сгоревших лесов и городов, с равнодушно плещущим океаном, отравленным и зараженным, с излучающим радиацию небом — не Землю уже — то, что осталось после…»

Публицистики в этой «поэме», пожалуй, многовато, а композиция получилась несколько рыхлой. Произведение незаурядное, но неровное. Лучше всего удались Никонову главы о Лесном Коте, они великолепны: «Глаза у кота были золотисто-зеленые, мудрые и древние <…> иногда они светились, как две маленькие позелененные временем луны, иногда были берилловые с теплым жаром в глубине, как хранящие огонь угли. <…> большие уши с кисточками чутких волос-антен <…> позволяли ему слышать <…> движение-шорох кротов в глубине земли, скрип зубов невидимых землероек, пробежку мышей, полет сов».