Новый Мир ( № 4 2007)

И все же удача может сопутствовать только тому, кто посмеет, что и сделали англичане — им сподручнее, до них нашим тухлым яйцам и плевкам не долететь. Какие такие англичане? В первую очередь из разоренного аристократического семейства Файнсов: сыгравший роль Онегина Ральф, режиссер фильма Марта и композитор Магнус (принц Уэльский приходится им всем кузеном). А также двое русских англичан: художница по костюмам Хлоя Оболенски и сценарист Михаил Игнатьев, потомок русских аристократов, потерявших родовое поместье в Черниговской области, и влиятельная персона IV телеканала. Вероятно, вели фильм англичане, а создавали настрой и вносили коррективы по ходу съемок русские. Я могу и ошибаться, но удача налицо — фильм берет за живое.

От романа в нем осталась одна любовная фабула и впечатляющий антураж (пейзажи, интерьеры, костюмы, вещицы) — а что еще в состоянии потянуть современный кинематограф? Зато “остаток” этот проработан блестяще, от драматургии по фактуру и свет (он превосходен! А ведь кино и есть окрашенный свет — фантом то есть). Но в фильм просочилось и нечто большее — это живая тональность той фаталистической философии, которой пропитан пушкинский роман, хотя к ней не сводится. Роман грандиозен и парадоксален, но это отдельная тема. Фильм попроще, как всякая история — даже рассказанная так изумительно, как эта. В кино пришлось кое-что подчистить и даже подтасовать. Так, в романе Ленский вообще не успевает выстрелить, Онегин не обращается к нему со словами примирения и убивает его выстрелом не в голову, а в грудь. Зато какая поразительная сцена дуэли на мостках над водой — с ветряной мельницей на реке (?!), непогодой, клочьями утреннего тумана, пистолетами, в стволы которых забиваются чуть не ядра, и одно такое сносит Ленскому полбашки — без дураков! Все это частности, как и щемящий вальс из будущего, — просто потому, что та Россия погибла, а не умерла, и мы это знаем (не стреляйте в тапёра! Он играет, как чувствует и может). Перечислять все неточности и отступления от оригинала с целью приукрасить героев, обстановку и сюжет было бы так же глупо, как вменять балету или опере, что в них не говорят и ходят, а танцуют и поют. Все коллизии и смысл сюжета как сценического действия сохранены и даже усилены — выделены и подчеркнуты. В чем же смысл сюжета “Онегина”, занимающего в “Евгении Онегине” центральное, но не главное место? Если позволите, по праву зрителя и читателя.