Новый Мир ( № 4 2007)

О “раздражающей притягательности этого фильма” говорит Владимир Микушевич; Павел Пепперштейн, продекларировавший неожиданную лояльность к массовой культуре, называет “Дневной дозор” фильмом “во многом замечательным”, где впервые показана “тема инфернальности нашего общества”, и даже Виктор Топоров, редко удостаивающий что-нибудь похвалы, неохотно констатирует: “В художественном плане „Ночной дозор” скорее хорош: и отличный изобразительный ряд, и трюки, и спецэффекты, и образ нищей, убогой, пьяной и обдолбанной страны <…>” (что не помешает ему затем порассуждать о предпринятой авторами “промывке мозгов”).

Почти все при этом рассматривают фильмы как явление массовой культуры, разве что Вадим Агапов готов, с оговорками, вывести “Дневной дозор” за рамки масскульта, считая, что фильм — “весьма необычный гибрид фэнтези, мелодрамы, интеллектуального ребуса и пародии” и у него есть серьезные творческие задачи.

Тут самое интересное, пожалуй, — манипуляция одними и теми же примерами: в инструментарии что киноведа, что философа всегда найдутся парные понятия для оценки одного и того же явления со знаком плюс и со знаком минус. Можно вменить Бекмамбетову в вину заимствования из “Матрицы”, из фильмов по Толкиену, из “Убить Билла”, из “Горца” и упрекнуть за тщетное соперничество с булгаковским романом. А можно сказать, что это не заимствования, а ироническое цитирование, аллюзии, игра со штампами, можно назвать все это звучным словом “интертекстуальность” и оценить как особенности режиссерской эстетики.

Можно упрекнуть режиссера в том, что он не умеет снимать ничего, кроме рекламы, и потому вместо фильма снял множество эпизодов-клипов, которые кое-как смонтировал, — а можно подчеркнуто научным языком рассуждать о клиповой эстетике, выражающей фрагментарность современного сознания, и умелом ее использовании. Ну а когда есть задача уничтожить фильм, а аргументов недостает, можно применить такую вот фигуру речи: “В отличие от Эйзенштейна, который создал беспрецедентный художественный образец классического, двухтысячелетней давности, сюжета столкновения темного и светлого, Бекмамбетов идет банально и по проторенному” (А. Согомонов). А что, Бекмамбетов разве претендовал на лавры Эйзенштейна?