Новый Мир ( № 4 2007)

…Конечно, я жалею, что у собрания нет соответствующего научно-аннотационного аппарата: имена причастных к той или иной записи людей можно “выловить” лишь из книжной главы Л. Шилова о Чуковском да рассматривая те самые винилы, которые и послужили основой для компакт-диска. Тут, конечно, должны быть названы звукорежиссеры Т. Бадеян и Н. Морозов; редакторы Е. Лозинская, Н. Кислова и Т. Тарновская; журналист Юрий Гальперин и коллекционер Иван Дмитриевич Рожанский…

Есть и другиенеобходимыеимена, в конце концов, в этом собрании немало записей, сделанных и самим Шиловым, который не раз приезжал со своим магнитофоном в Переделкино. Ведь за каждой записью — будь то выступление, специальное чтение в радиостудии или домашней обстановке — стоит живой исторический сюжет.

Часть этих сюжетов отражена, кстати, в дневнике Чуковского — например, 18 января 1964 года: “Приезжали записывать меня для грамзаписи 4 человека (с тяжелыми ящиками), а я не ждал их — и не было у меня что читать им, и маленькая армяночка (не Тамара Бадеян ли? —П. К.) повторяла: „Кошмар! Кошмар!” и даже плакала. Потом книга нашлась (я забыл ее в школе), и я читал им и „От двух до пяти”, и сказки и стишки. Читал паршиво, но впервые мои стихи не показались мне противными…”

Надо ли говорить овлиянии момента,

осиюминутностиподобных заметок — с отражением того настроения, которое нередко сопровождало К. Ч., когда он открывал дневниковую тетрадь?

Или вот — май 1968-го: “Был Ю. М. Гальперин, которому я очень плохо и сбивчиво говорил по радио о Уолте Уитмене…”

А говорил-то — чудесно: слушать тягучий, сочный, поющий голос Чуковского — одно удовольствие. Но когда это Корней Иванович бывал доволен собой?

Утомлять возможного слушателя этого уникального диска своей “профессиональной” эрудицией (а компакт продается в магазинах, сам видел), советовать ему, какие записи хорошо бы послушать прежде других, а какие — отложить, я не рискну и, как уже сказал, ограничусь — пунктирно — некоторыми личными впечатлениями.

Прежде всего замечу, чтозвучащих собраний сочиненийнаша звукоархивистика еще не знала (если не считать обширного собрания на винилах записей Ираклия Андроникова). И помимо удовольствия от

общенияс Корнеем Чуковским, от достаточно высокого уровня самих записей, от неизбежных личных открытий в судьбе этого самоучки-многостаночника — с одной стороны, и нашего, пожалуй, самого первого (в смысле очередности, читают-то его нам с двух лет!) народного поэта — с другой, я не могу не говорить оединственностиэтого предприятия.