Новый Мир ( № 4 2007)

Проклятье! И об этом разболтал тебе отец Иероним? Воистину с годами голова его прохудилась, как старый чан, и больше не способна ничего в себе удержать! Ну что ж, это правда. Я спас из лап инквизиции молодую девушку, которая была невинна, как агнец, но Бернард Гильмерский во что бы то ни стало хотел отправить ее на костер, обвиняя в колдовстве, сношении с дьяволом, призывании бесов, порче и других мыслимых и немыслимых грехах. Все вокруг знали, что было истинной причиной его неблаговидных устремлений. Я сделал так, что несчастная смогла убежать, а вскоре после этого и сам оставил место инквизитора. Должен признаться, что потом я пытался найти эту девушку, но безрезультатно. Зачем? Мне трудно объяснить тебе это, мой мальчик. Мною овладело некое беспокойство, собственный дом стал мне тесен, а хлеб горек. Вскоре произошло то, о чем ты уже знаешь. Я раздал все свое имущество и тронулся в путь. Из-за женщины? Нет, вовсе нет. Просто тот случай оказался последней каплей, переполнившей чашу. Не будь столь категоричен, Хадсон. Да, женское естество есть сосуд дьявола, совративший с пути истинного многих праведников. Но тем не менее и Создатель, вместо того чтобы непосредственно ввести Сына своего единородного в мир, предпочел воплотить его посредством рождения женщиной. Об этом стоит помнить. Но не сейчас. Сейчас мы будем спать. Что? Как звали ту девушку? Роза. Имя ее было Роза...

Еще ведь и чаю не пили

Бородицкая Марина Яковлевна родилась и живет в Москве. Окончила ГПИ иностранных языков. Поэт, переводчик, автор лирических книг и стихотворных сборников для детей. 

*    *

 *

О диффенбахия, загубленная мной,

прости меня, прости! Тебя я поливала,

от солнца берегла, опрыскивала в зной, —

любила как могла, а значит, слишком мало.

О диффенбахия, ушедшая навек!

Отростком взята в дом, сначала ты кустилась.

— Срезай, — твердили мне, — оставь один побег, —

но с ножницами длань трусливо опустилась.

Ну да, кустилась ты, а не кустится кто ж?

Кому не грезится хоть малость ответвиться,

сыграть в чужую жизнь, словить чужую дрожь,

пропетьна голоса,как звонкая цевница?

Шаг в сторону — побег. Разбрасываться грех.

Но разбросалась ты: росткам казались внове

все части света враз — и ясно, что на всех

им не могло хватить твоей зеленой крови.

Растут же у людей растенья! И цветы

цветут в иных домах, и вьющиеся травы…

Но время вымирать таким, как я и ты,

засохший на корню дракончик мой корявый.

 

*    *

 *

Все стихи — о любви.

Все стихи — о смерти.

Нету тем других,

уж вы поверьте.

Попадаются, правда,

стихи о стихах: