Новый Мир ( № 4 2013)

Он откинул крышку пианино и, спотыкаясь, стал раскручивать табурет. Обозначил себя, отделившись от двери, охранник, напряг — на всякий случай — бицепсы, но, не видя явного нарушения порядка, выжидал. Уважаемому гостю не возбранялось поиграть на приглянувшемся инструменте. Другим уважаемым гостям случалось выкидывать коленца затейливей, чем невинный каприз выпускника музыкальной школы. Зато деловая компания благодушно зашевелилась. Некоторые, решив, что появился штатный музыкант, машинально полезли в карманы за бумажниками. Павел сел, чуть не опрокинув табурет, положил пальцы на клавиши, инструмент вякнул и жалко заблеял диссонирующими неблагозвучиями. Пианист, не переносящий фальши, инстинктивно поморщился. Он поставил ногу на хрустнувшую педаль и заиграл с места в карьер. Хрюкающие звуки взмыли в воздух, рассыпались, очистились и наполнили помещение хрустальными переливами. Вибрирующая тревога возникла, повисла под потолком, затихла и волнами, одна за другой перетекла в ясную печаль и меланхолическое смирение. Охранник встал по стойке “смирно”, на лицах деловых людей возникло внимательное, непонимающее уважение. Они не могли взять в толк, к чему в непритязательном баре, где разбавленные коньяки и кухонные запахи, где несет затхлым из коридоров и где неделю назад в диком угаре танцевали на стойке — такое явление. Кто-то пытался подняться, но соседи, дергая за пиджак, усадили, чтобы не мешал. В глазах бармена появился смысл, и он, сощурившись, воспаленно и враждебно следил за полетом Павловых рук над клавиатурой. Опухшее лицо пианиста странно контрастировало с трезвой гармонией звуков, которую он уверенно извлекал одним ему известным способом из расстроенного инструмента. Что-то еле заметно дребезжало — посуда или оконные стекла. Печаль стихла, растворившись в светлых полутонах, исполнитель азартно пробежал по клавишам, еле справляясь непослушными пальцами с пассажем, наклонился, и в воздухе воцарилась торжественная фатальная скорбь.