Новый Мир ( № 5 2009)

Невольно ждешь, что весь фильм будет таким же головокружительно остроумным и плотным. Конечно, ожидания не сбываются, хотя картина, чуть не покадрово воспроизводящая комикс, завораживает какой-то удивительной сновидческой атмосферой. Ты оказываешься на грани миров — реального и будто выползающего из подсознания, гениально придуманного, прорисованного до мельчайших деталей и населенного невероятной мощи галлюцинаторными образами.

По ходу знакомства с героями мурашки восторга то и дело пробегают по коже. Вот Роршах в пятнистой маске взлетает по стене небоскреба и приземляется на раме выбитого окна: ворон, почуявший запах крови и прилетевший на место убийства Комедианта. Вот он навещает грустного, расплывшегося Сову в нелепых очках; и в подвале его дома на фоне замурованного в стену костюма и глазастого Соволета, покрывающегося пылью на «запа2сном пути», толкует с Совой о том, что кто-то убирает героев в масках. Вот детектив пробирается на базу к Манхэттену, и мы впервые видим светящегося, обнаженного голубого гиганта величиной с дом, который потом любезно снисходит до человеческих размеров, но по ходу беседы не прекращает работать, равнодушно манипулируя какими-то летающими шестеренками, а потом на полуслове обрывает надоевшего Роршаха и телепортирует его за забор. Вот холеный, изнеженный Озимандис, красуясь, дает интервью рядом с собственной игрушечной фигуркой в костюме римского императора.

Следующая затем сцена похорон Комедианта, на мой вкус, — образец совершенства! Эпизод начинается с крупного плана ангела под дождем (еще одна ироническая ухмылка над мифом Хранителей), камера отъезжает, мы видим ворота кладбища… Под меланхолическую музыку в кадр вплывает черный лимузин. Гроб, покрытый американским флагом, печатая шаг, несут морские пехотинцы, во главе процессии — суровый ветеран с тростью. У могилы торжественно стоят боевые товарищи: синий Манхэттен в строгом черном костюме, Сова, по очкам которого дождь стекает как слезы, Роршах в своем потрепанном плаще и пятнистой маске, красавец Озимандис, над которым вышколенный слуга держит зонт. Каждый по-своему вспоминает Комедианта, и из этих мощных флешбэков складывается грозный и неотразимый образ могучего циника, сделавшего свою жизнь пародией на безумную и варварскую жестокость века.