Новый Мир ( № 5 2012)

Однако главным открытием для меня оказалось возрождение языка богословских и литургических текстов как одного из оснований для современной поэтической практики. Это серьезная новация, смелое начинание. Неоплатонический словарь, переосмысленный Дионисием Ареопагитом, каппадокийцами (Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский) и Максимом Исповедником, становится тканью новой стихотворной речи («Литургия», «Воскресение», «Песнь песней»). Автор «Тысячелетника» обращается к опыту сирийских гимнографов IV — VI веков (Ефрем Сирин и Иаков Серугский) и византийских поэтов-теологов (Григорий Богослов, Симеон Новый Богослов, Феодор Студит), французского мистического богословия (Бернард Клервоский и сен-викторская школа) и рейнских мистиков (Экхарт, Сузо, Таулер). В книге описываются крестный путь Христа («Благовещение», «Рождество», «Via Dolorosa», «Pieta», «Крест») и Его непосредственное присутствие в современном мире после Катастрофы («Диакония», «Рассказы последнего времени»). Философия ХХ столетия, выраженная в таких книгах, как «Око и дух» Мерло-Понти, «Гуманизм другого человека» Левинаса, «Гераклит» и «Парменид» Хайдеггера, «Логико-философский трактат» Витгенштейна, «Я и Ты» Бубера, становится почвой для поэтического опыта.

Игнорируя этот бэкграунд, Кузьмин считает стихи Баумана «не имеющими контекста, места и времени рождения, зависшими в безвоздушном пространстве „вечных ценностей”». Бауман соперничает за «артистическую легитимность» в пространстве «артистической легитимности», и позиции индивидуумов и институтов, оценивающих его работу, в данном случае должны быть этому поиску адекватны.

 

2

 

В качестве объекта для анализа Дмитрий Кузьмин избирает «начальные стихотворения трех журнальных публикаций Андрея Баумана, представленных в „Журнальном зале”».Первые сомнения в добросовестности критика возникают уже здесь: автору статьи известно, что премия вручается не по совокупности журнальных публикаций, а за подборку, поданную на конкурс.  В пресс-релизе «Дебюта» четко сказано, что премия присуждена Андрею Бауману «за книгу стихотворений „Тысячелетник”». Ну а поскольку данная книга в момент написания мартовской статьи еще только готовилась к печати (жюри рассматривало ее в формате doc), Кузьмину, прежде чем анализировать итоги премии, по меньшей мере нужно было дождаться выхода «Тысячелетника» из типографии.