Новый Мир ( № 6 2007)

Что я могу посоветовать тебе, мой друг? Ведь, вспомни, ты сам писал мне о том, как эта девочка, сходив с мамой на балет, потом во весь голос кому-то рассказывала, что “Гедиминас Таранда (дескать) схватил балерину — и как пошел ее мотать!..”. Следовательно, этот ребенок не лишен чувства прекрасного, и это уже должно о многом говорить… Ну а вообще я вижу, что в вашем классе господствует тупая и грубая инерция: ведь согласись, что обижать беззащитного всегда намного легче и безопаснее, чем помогать ему, поддерживать в трудные минуты. Посуди сам: камень, который скатывается с горы, не способен остановиться по собственной воле, только из-за того, что ему вдруг захотелось остановиться. Камень остановится только в том случае, если закончится гора или если на его пути возникнет какое-то препятствие. Теперь возьмем человека. Сбегая с высокой горы, человек так же вынужден подчиняться механическим силам — его ноги бегут слишком быстро, они как будто спешат сами по себе, так как склон, по которому приходится сбегать, слишком крут. Но давай предположим, что человек вдруг говорит себе, что он должен остановиться сейчас же, немедленно. Как он в этом случае поступит? Он затормозит, в крайнем случае он упадет на спину — но он остановится. Не остановится, будет продолжать катиться с горы только мертвый, неживой человек, потому что у мертвого человека, как и у камня, есть тело, подверженное всяким механическим влияниям, но при этом у него полностью отсутствуют воля, разум, душа. Вот поэтому я и говорю, что в вашем классе (как, впрочем, и во всем нынешнем обществе) преобладают телесные мотивы, а мотивы души, для пробуждения которых нужна усиленная внутренняя работа, — мотивы души полностью заглушены и стерты. И если бы я говорил тебе, чтобы ты действовал наперекор всей этой ситуации, чтобы не давал всяким ничтожествам унижать девочку со шрамом (извини, но у меня уже не поворачивается язык произносить эту отвратительную кличку!), — так вот, советуя тебе действовать здесь как можно решительнее, боюсь, я потребовал бы от тебя того, к чему ты еще совершенно не готов. Но в то же время, если ты и в дальнейшем будешь продолжать прятать и подавлять в себе все самое лучшее и благородное, то в конце концов ты просто придешь к тому, что растеряешь все это, лишишься этого раз и навсегда. Сначала ты будешь фальшивить и притворяться в угоду кому-то или чему-то, что будет и больше тебя, и грубее, и сильнее, но потом ты посмотришь на себя, посмотришь на тех, кто всегда был для тебя символом всего самого гнусного и пошлого, — и ты вдруг поймешь, что ты полностью с ними слился, что с этих пор ты от них ничем не отличаешься. И, уверяю тебя, это будет самым большим наказанием, тяжесть которого будет все сильнее и явственнее открываться перед тобой с каждым новым днем твоей жизни. Так что сочувствуй, ощущай жалость, но помни, что рано или поздно, если ты захочешь остаться человеком, а не скотом, тебе все равно придется взвалить на свои плечи часть чужого креста. И самое главное, тебе придется это сделать не тихо — где-нибудь в укромном уголке или в собственном воображении, — тебе придется сделать это на глазах у толпы. И тогда камни и грязь полетят уже не куда-нибудь, а в тебя. Ты к этому готов?