Новый Мир ( № 6 2007)

От затаенного зла до злодеяния один шаг — он и есть “преступление”, его и исследует Пушкин на минимальном сценическом пространстве пьесы, заглядывая в бездну души человеческой. Тема преступления у него дважды находит форму в трагедии — в “Борисе Годунове” (1825) и в “Моцарте и Сальери”, в трагедиях большой и “маленькой”, многими нитями связанных между собой. Творческая история “Моцарта и Сальери”, к которой мы теперь обратимся, помогает понять эту связь — она образует мост между творчеством Пушкина периода Михайловской ссылки и Болдинской осени 1830 года.

Хронология работы Пушкина над “Моцартом и Сальери” темна, поскольку не сохранилось ни одного автографа пьесы, кроме уже упоминавшегося листка с написанным на нем словом “Зависть”. О дате окончания работы мы знаем: при первой публикации в “Северных цветах” Пушкин поставил под текстом: “26 октября 1830” — в альманахе, посвященном памяти недавно погибшего поэта, важно было указать, что пьеса завершена до смерти Дельвига и написана не по поводу этого конкретного печального события, а о судьбе художника вообще (в третьей части “Стихотворений Александра Пушкина” “Моцарт и Сальери” печатается уже без даты). Завершающий момент известен, но гораздо важнее определить начальную точку, момент возникновения замысла, понять тот импульс, тот внутренний толчок, который заставил Пушкина породить этот сюжет, носить его в себе несколько лет, чтобы потом воплотить мгновенным творческим усилием.