Новый Мир ( № 7 2007)

Поэтому я поднял палку и начал шебаршить ею в траве для очистки совести: десять минут пошебаршу, и если не найду десятка приличной породы грибов, то похерю это бесперспективное занятие. И пойду в Барково. Но не потому, что там якобы люди виртуозно матом ругаются. Отнюдь. Я там уже бывал неоднократно. И люди там точно такие же, как и везде, — вконец испорченные телевизором. И даже более того: испорченные до какого-то автоматического идиотизма. Когда барковец вставляет в свою речь какое-нибудь значительное матерное слово, то вместо перла с его уст слетает мерзкий писк: “П-и-и-и”. Было ли тому причиной то, что неподалеку от села находилась зарытая в землю мощная грибница полка Ракетных войск стратегического назначения или же имели место какие-то более метафизические причины, я не знал. Да и знать не хотел. С меня было достаточно того, что мне было доподлинно известно о наличии в барковском магазине “Богородской” водки очень приличного качества, а главное — конфет “Коровка” образца семидесятых годов, с которыми у меня связаны очень теплые воспоминания о возвращении с уборки урожая из некоего колхоза в Серебрянопрудском районе. В общем, конфеты мне были нужны для эстетического переживания, а “Богородская” — для того, чтобы выпить ее с электриком Борисом и поговорить на всякие сопряженные с выпивкой темы. Ведь не станешь же пить с котом Гавриком, хоть тогда и можно было бы купить одну поллитровку вместо двух.

Такого рода мысли, под стать полянным песнопениям и декламациям, клубились в моей голове во время шебаршения палкой в траве, которая — палка — несомненно, совершала противоположную работу, то есть, наоборот, закапывала в траву грибы, если таковые вдруг и попались бы на моем пути. Поскольку был уже четкий план действий, который нельзя было нарушать ни при каких обстоятельствах.

И когда до истечения контрольного времени оставалось две минуты, я вышел на него. И буквально опешил. Человек не только без корзины, распевающий не пойми что, но и человек, гарцующий на индийском слоне и облаченный в космический скафандр, на шлеме которого написано “СССР”, в контексте лесного массива Среднерусской возвышенности выглядел бы не столь вопиюще.

Это был человек лет сорока — сорока пяти, с неприметной внешностью. В добротном темном костюме, с галстуком. Он сидел на поваленном дереве и курил сигарету. Перед ним была небольшая пластиковая скатерть, на которой возвышалась чуть початая бутылка коньяка и аккуратно разложенная на тарелочки закуска.