Новый Мир ( № 7 2007)

Существуют две опции, по которым современный театр обновляется хуже всего. Тягучий, мучительный, порою кровавый процесс обновления репертуара, модернизации смыслов и пересмотра ценностей менее всего затрагивает две заповедные зоны. Во-первых, спектакли о Великой отечественной войне, где национальную трагедию до сих пор постигают литературой двадцати-сорокалетней давности, невзирая на то, как изменилось представление о войне с помощью массового и элитарного кинематографа, публицистики, романистики. Вторая опция, речь о которой пойдет здесь, — это театр для детей, целиком и полностью пребывающий сегодня в иллюзиях старомодных представлений об искусстве сцены.

Считается (и совершенно справедливо), что театр для детей — зона театральной халтуры, безответственная игра на понижение, уверенность в том, что дети — зритель без вкуса и способности возмущаться, предъявлять эстетические претензии к тексту. Известная и прославленная максима Николая Коляды звучит так: “Пионер — сопливый, но рубль в кассу несет”. Означает она самую простую и понятную вещь: детский театр — пространство гарантированного получения прибыли, не зависящего от качества.

Детский театр в советском обществе превратился в обязаловку — в феномен “театров юного зрителя”, которого нет ни в одной стране мира. Как только город достигал численности населения, приближающейся к полумиллионному, в городе непременно выстраивали ТЮЗ, куда обычно ссылали режиссеров либо неугодных власти, тем самым принуждая их к нелюбимой работе, либо невостребованных “взрослыми” театрами. Устанавливалась незримая иерархия: кукольный театр — для малышей, ТЮЗы — для подростков, театры драмы — для солидной публики. Между тем театр для детей — призвание, которое дано минимальному проценту творческих людей; сказочники рождаются еще реже, чем поэты.

Принудительная система “тюзятины” моментально распалась в шальные годы перестройки — практически все ТЮЗы страны изменили название: либо на нейтральное, как в Рязани, — “Театр на Соборной”, либо — на Молодежный театр. Последних было большинство, и, в сущности, это “взросление” ТЮЗов от малышковой аудитории к тинейджерскому искусству означало следующее: бессмысленность и размытость определений спектакля “для старшего школьного возраста”, “для младшего школьного возраста”. Утверждалось понятие “семейный спектакль”, “спектакль для всех” — как более естественное.