Новый Мир ( № 7 2008)

Ставший благородным бандитом, герой Тимофея Трибунцева менее всего похож на воплощение народного мстителя. Актер играет тему государства, доводящего инвалида до своего рода безумия, отчаянного умопомешательства. Копейкину кажется, что он всего лишь исполняет волю вельможи, сказавшего “ищите средства сами”. Безумный инвалид живет, сообразуясь с нездоровой логикой: ищет сам средства к существованию, начав партизанскую войну против богатых. Добродетельный Копейкин прост как копейка: он вполне себе искренне считает, что на разбой его благословило государство. И русское отчаяние как раз в том и состоит, что именно так оно и произошло, что логика безумства и есть самая правильная логика.

Отличный, крепкий актер московского ТЮЗа Алексей Дубровский, воспитанный в спектаклях Камы Гинкаса, этим парадоксальным “Копейкиным” дебютировал в режиссуре, сделал это ярко и достойно, создав из жанра моноспектакля нешумное, но твердое высказывание о самых отчаянных свойствах русского бытия.

 

“Ножи в курах” Дэвида Хэрроуэра. Театр-студия “Человек”. Режиссер Гирт Эцис. Премьера 21 февраля 2008 года.

Крошечный театр-студия “Человек” в Скатертном переулке всегда, еще с предперестроечных лет, когда он возник благодаря Людмиле Рошкован, был средоточием художественного авангарда, умного, непростого искусства. Его жизнь сегодня не такая интенсивная и заметная, как хотелось бы, но всякий раз “Человек” выдает новые интересные сценические идеи.

Постановка британской пьесы Дэвида Хэрроуэра “Ножи в курах” — едва ли политкорректное дело, учитывая позорный разгон Британского совета в России. Это была последняя из огромного списка пьес, переведенных на гранты Британского совета, тем самым внедренная в репертуар российских театров. И факт

безотрадный — без поддержки национальных культурных институтов переводческая деятельность в области текстов для сцены будет осуществляться только в поле коммерческого театра. У нас, без поддержки этих институтов, не существует переводческой воли к обновлению репертуара, к розыску новых имен и распространению новых драматургических идей в российской театральной среде. Переводчик пьес для театра еще более закабален требованиями конъюнктуры, чем артист, критик или режиссер. Без необходимого рычага мы теряем одну из важнейших жил, связывающих нас с европейской сценой, и еще более замыкаемся в уже становящейся для нас привычной культурной изоляции.