Лида не сознавала, что играет роль романтической девушки. Исполнительская карьера Юры, по мнению Алексея Кондратовича, напрямую зависела от того, какой из двух манер игры он отдаст предпочтение. “Романтизм” Лиды мог сподвигнуть Юру на необузданную мнимую глубину хрестоматийного Листа, но разочарование в девушке — приблизить к благородной ясности звука Глена Гульда. Когда-то давным-давно любовь к юной соседке заставила флорентийского студента-медика по имени Иероним сделаться поэтом, а решительный отказ юной особы со временем превратил его в великого проповедника и реформатора Савонаролу. В этом смысле роль умной девушки Лиды могла оказаться для Юры судьбоносной. Чем сокрушительней будет его разочарование в ней, тем воспитанней станут подушечки пальцев, полагал Алексей Кондратович.
(Между прочим, когда Ксения Васильевна после Юриного исполнения соль-минорной прелюдии Рахманинова заметила, что ему надо отходить от манеры исполнения Софроницкого, она была не так уж не права. До Софроницкого Юре, конечно, еще было далеко, но мать уловила произошедшие в манере его игры изменения. Юра подражал не гениальному музыканту, а посредственному Саше Нигматову. Подобно тому, как Саша через волосы Лиды овладел ее мыслями, так Юра через рахманиновскую прелюдию попытался овладеть ее душой. Юра играл эту пьесу в манере, которая, по его мнению, должна была понравиться Лиде, то есть громыхал аккордами в первой части, чтобы вторую сыграть на одном дыхании нежности… По сути, Лида была тем самым