Новый Мир ( № 8 2007)

Самые интересные оставлял себе, вступал в переписку. Помню Инну (“

без буквы „г””, как она потом уточнила) из художественного училища — девушку с трудной судьбой. Маленький городок, деспотичные родители, длинные вьющееся волосы на фотографии, сделанной в ателье — когда модель смотрит мимо объектива куда-то вдаль. Долго разговаривали, едва ли не каждый день. По пять, по шесть страниц. Помню рекорд — четырнадцать. В отпуске я навестил ее в общежитии. Пришел с букетиком. На том переписка и закончилась.

Помню также Таню, откуда-то с юга. На фотографии сидела чернявая, плотно сбитая красавица с челочкой на фоне стены, заставленной пачками от сигарет “Космос”. Челка не глянулась, отдал Терзи. Тот, не будь дурак, накатал дебютное. Получил подробное в ответ. В приватном общении Таня оказалась недурна и остроумна. Азартно ответил. Мне стало завидно, написал тоже. Получил вялую отписку, но тем не менее ответил. Получил еще одно, скучное и формальное. Терзи торжествовал победу, гагаузские глаза сияли гордостью. Рассказывал, что после армии они встретились, специально заезжал куда-то на юга, не сложилось.

Но до самого дембеля они честно общались, Терзи ехидничал, но не обострял — ибо все равно все письма через меня.

Осень настала, холодно стало. Химполе пришлось похерить. Строев, уже практически официально не вылезавший из первой роты, вдруг вспомнил, что в учебном корпусе есть тайная комната технической литературы (стеллажи, забитые брошюрами с грифом “совершенно секретно”), и выдал мне ключ.

Закуток, единственным окном выходящий на середину плаца, обживали многие поколения предшественников. Электрический чайник, масса полезных мелочей, а главное — матрац, непонятно каким образом согласующийся с официальным назначением места. Однако на все эти подробности либеральное Мишкино начальство (штабные потому что крысы, не строевые, ветрами не обветренные) закрывало глаза. На нецелевое, так сказать, использование. Так как комнатой, вообще-то, пользовались редко. Но метко. В один из таких моментов, естественно, вычислили и меня, возник некоторый конфуз, ибо все-таки “совершенно секретно”, а не какие-то там шуточки, и я снова оказался без крыши над головой. Но зла не затаил, перекантовался там пару месяцев, и на том спасибо — в армии становишься фаталистом: фраза “все там будем” весьма точно описывает главную метафизическую особенность сверхсрочного бытия.